— Я люблю тебя, Лиана. Я люблю тебя. — Его губы жадно целовали ей шею, лицо, губы. И голос, казалось, принадлежавший вовсе не ей, ответил:
— Я люблю тебя, Ник…
Ее голос еще звучал, когда их одежда упала на пол. Они лежали на узкой койке, их тела переплелись, и ничего больше не существовало — ни других людей, ни других времен… Они были единственными на свете, выходцами из незапамятного… Они помнили только о кратком миге страсти, а затем, когда все закончилось, легли, тесно прижавшись друг к другу, и проспали до рассвета.
Ник и Лиана проснулись, когда первые лучи солнца стали пробиваться сквозь черную краску окна. Он смотрел на нее, ни о чем не жалея, и видел на ее лице такое же умиротворенное выражение. Он посмотрел на ее стройное тело и длинные красивые ноги, на ее большие глаза и растрепавшиеся светлые пряди и снова улыбнулся.
— Вчера я сказал тебе правду. Я люблю тебя, Лиана.
— Я тоже тебя люблю.
Она не понимала, как может так спокойно говорить эти слова Ведь она любит Армана, и все-таки всей своей душой Лиана чувствовала, что уже давно любит этого мужчину. Она часто вспоминала о нем в те одинокие месяцы, когда Арман постепенно от нее отдалялся, к тому же с самого начала она испытывала к Нику глубокое, необъяснимое уважение. Это была совершенно иная любовь, не похожая на ту, какую она знала раньше. И Лиана тоже не испытывала никакого раскаяния за то, что теперь произошло. Они вместе выстояли в суровом испытании, только они двое, и теперь она принадлежала ему. Возможно, это больше никогда не повторится, но сейчас здесь, посреди хаоса войны, она отдавала ему все свое сердце и душу.
— Я даже не могу объяснить тебе, что я сейчас чувствую… — Лиана старалась подобрать правильные слова, но по глазам Ника видела, что он все понимает и без слов.
— Не нужно ничего объяснять. Я и так знаю. Так и должно быть. Мы сейчас нужны друг другу. И может, будем нужны еще очень и очень долго.
— А когда приедем? — Она пыталась сообразить, что же будет тогда, но он только покачал головой, глядя ей в глаза.
— Не стоит думать об этом сейчас. Пока мы здесь. Мы на корабле вместе со спасенными людьми. Мы живы. И тут есть что отпраздновать. Будем просто любить друг друга. И не надо заглядывать в будущее.
И Лиана чувствовала — он прав. Ник нежно поцеловал ее, и она плавно гладила его по спине, по рукам, по бедрам. Она опять захотела его любви и одновременно думала — правильно ли то, что они делают, или это говорит утверждающая сила жизни. Больше она ни о чем его не спрашивала. Они снова любили друг друга, а потом она с сожалением встала, и он смотрел, как она моется над совсем крошечной раковиной. Казалось, они были любовниками уже много лет — они не испытывали друг перед другом ни стыда, ни смущения. Всего несколько часов назад они видели смерть, а то, что они теперь делали вместе, казалось куда более естественным. Это была жизнь.
— Пойду проведаю девочек, пока ты одеваешься.
Ник улыбнулся, чувствуя себя таким счастливым, каким не был уже очень давно Вместе, плечом к плечу, они помогли спасти более двух сотен жизней, и теперь он имел на это право… право на собственную жизнь.
— А потом постараюсь отыскать свободный душ. Встретимся наверху за кофе перед работой.
— Хорошо.
Она радостно улыбнулась ему, ничуть не смущаясь тем, что он видел ее раздетой. Перед тем как уйти, Лиана поцеловала его, а так как мысли об Армане угрожали массой очень сложных вопросов, она постаралась вытеснить их из своего сознания. Здесь они не принесут ничего хорошего. Потом они с Ником придут к какому-нибудь решению. Но не сейчас. Они по-прежнему в опасности и только на полпути к дому. Слишком рано что-то решать, надо просто жить, день за днем, час за часом. И впервые за долгое время Лиана благодарила Бога, что она жива.
Она встретила его за галереей — Ник вел девочек. Как и все остальные на корабле, они были грязными с ног до головы, но вместе с Ником чувствовали себя на седьмом небе. Они рассказали маме о том, что делается на мостике, тараторили о рации; как выяснилось, они подружились с коком, который даже испек для них маленький торт (Бог знает откуда он достал необходимые продукты). Дети самым непостижимым образом быстро приспособились к странной новой жизни и уже ничего не боялись. Они с радостью сообщили маме, что спали под звездным небом, и убежали обратно на мостик. Ник и Лиана медленно спустились по лестнице. Они разделили большую дымящуюся кружку кофе и кусок поджаренного хлеба, а потом направились к первой каюте, где лежали раненые. Перед тем как войти, Лиана коснулась руки Ника и, заглянув в его глубокие зеленые глаза, спросила:
— Как ты думаешь, мы одни сошли с ума? Он покачал головой. И сумасшедшим не выглядел вовсе.
— Нет, Лиана. Человек — прелюбопытнейшее животное. Он находит выходы практически в любой ситуации. А сильных людей не сломить. — И, не смущаясь, добавил: — Мы с тобой очень сильные. Я это понял с нашей первой встречи. И полюбил тебя за это.
— Ну что ты, — прошептала Лиана, чтобы их никто не услышал. — У меня всегда было все, что я захочу. Меня баловали, любили, окружали комфортом. Я и сама не знала, сильная я или нет.
— Тогда оглянись, вспомни, как ты прожила последний год. Сомнения, страх, одиночество в первые месяцы войны. Я не видел тебя тогда, но знаю — ты никогда не раскисала. А я — я посадил сына на корабль, не зная, доберется ли он до Америки. Но я поступил так, потому что знал: несмотря на риск, там он будет вне опасности. Я прожил с женой не один трудный год… и все-таки держался. И ты держалась. Мы стойко держались той страшной ночью, а ведь ни ты, ни я никогда не сталкивались ни с чем подобным. — Он внимательно посмотрел на Лиану.
— И мы пройдем и все остальное, любовь моя.
— А потом нежно добавил — Мы ведь теперь вместе.
А потом они вошли в каюту, и Лиане пришлось задержать дыхание, такой там стоял тяжелый воздух от потных и немытых тел, крови, ран, ожогов. Но они работали плечом к плечу и делали все то, что велели врачи во время обходов. Когда вместе с другими пассажирами они поглощали более чем скромный паек, их всех сплачивало чувство товарищества и грубоватый юмор. И не то чтобы они привыкли к трагедии, которая разворачивалась у них на глазах, но они научились отгонять печаль и радоваться самым простым вещам. Это помогало Лиане быть более терпеливой по отношению к детям и наполнило ее новой страстью к Нику, какой она никогда в себе не подозревала. Никогда еще она так не любила мужчину, никогда не чувствовала себя такой сильной и молодой. Ее жизнь с Арманом была частью совершенно другого мира. Она любила его, уважала, гордилась им, но сейчас все было совершенно по-другому. С этим мужчиной она испытывала мощный прилив сил, как будто каждый из них становился сильнее от сознания того, что они вместе. Нельзя сказать, что с Арманом этого совсем не было, и все-таки сейчас это ощущалось значительно больше.