Огонь тотчас же обжег ее горло и ноздри, наполнил глаза слезами и заставил закашляться.
— Черт побери, — с трудом произнесла Тереза, а потом зажала пальцами нос и допила остальное. Напиток и в самом деле придал ей смелости.
Леди может время от времени выпить немного мадеры или миндального ликера. Но та леди, которая пьет виски или другие крепкие спиртные напитки, пусть даже и отставляя при этом мизинец, не может считаться воспитанной женщиной. Ей остается лишь закурить сигару.
«Руководство для леди по благопристойному поведению»
Едва только Лакаби вкатил его кресло в танцевальный зал, Бартоломью заметил большую группу без умолку болтающих гостей, в центре которой была Тереза Уэллер.
Она была словно солнце, вокруг которого вращались более мелкие планеты. Но потом солнце спряталось за проклятой луной в лице маркиза Монтроуза в тот самый момент, как заметило Толли и его инвалидное кресло. А потом и вовсе ушло с маркизом из зала.
— Никто вроде и не смотрит в нашу сторону, — еле слышно заметил Стивен.
— Да смотрят, смотрят.
— Никто не подходит. Какого черта ты нацепил этот проклятый мундир?
— Он сделал меня тем, кем я являюсь сейчас.
Стивен наклонился над братом, и Бартоломью вдруг понял, что ему эта ситуация не нравится.
— Не стоит обращать свой сарказм против меня, Толли. Я ведь на твоей стороне, ты же знаешь.
— Знаю, — тихо ответил Толли. — А если ты вспомнишь, я предупреждал, что справлюсь сам.
— По крайней мере Соммерсет пожал тебе руку. А он обладает огромным влиянием. Вряд ли кто-то попытается пойти ему наперекор. Но он же не будет стоять рядом с тобой весь вечер…
— У него нет на это причины, — оборвал брата Бартоломью. Герцог уже дал понять, что будет оказывать ему поддержку, но не публично.
Иначе и быть не могло. Честно говоря, Толли было безразлично, поддержит его сегодня кто-нибудь или все отвернутся от него. Его интересовала только одна женщина, присутствующая на балу. Но она тут же поторопилась спрятаться от него.
Лакаби склонился над плечом Бартоломью:
— Я не знаю, кого вы тут ищете, полковник, но союзников точно не найдете. Никогда не видел, чтобы столько носов было устремлено в потолок.
— Я никого не ищу, — ответил Бартоломью. — Я просто напоминаю всем этим людям о своем существовании.
— Что ж, похоже, это подействовало.
Лакаби оказался прав. Пусть Ост-Индская компания заявляет, что в Индии так же безопасно, как в собственной спальне, но ведь он, Бартоломью, хромает, и довольно сильно. Его могут назвать некомпетентным — и Толли был уверен, что вскоре так и случится, — но никто не сможет отрицать, что он был ранен. В Индии.
Тем временем заиграла музыка, и пары стали выстраиваться на первый танец. Появившийся откуда-то Монтроуз взял под руку хорошенькую темноволосую девушку и вывел на середину зала. Бартоломью показалось, что сегодня очень много танцующих, но ему не было до этого никакого дела.
Гораздо больше его заинтересовал молодой человек, стоявший у стены и переводивший взгляд с леди Агнес на танцующих, как если бы потерял что-то. Бартоломью его вспомнил: это был второй сын лорда Бискела. Он догадался, что, или, вернее, кого потерял молодой человек. Тереза так и не появилась в зале после своего ухода. Спустя несколько минут молодой человек неуверенно улыбнулся и направился к столу с прохладительными напитками.
Тереза Уэллер никогда не оставила бы партнера стоять посреди зала.
— Лакаби.
Камердинер стоял за спиной Толли, притопывая ногой в такт кадрили.
— Да, полковник?
— Отвезите меня вон туда. — Бартоломью указал на дверь, за которой чуть раньше скрылись Тереза и Монтроуз.
— А мне так хотелось поесть цукатов.
— Обойдетесь! Поехали.
Кресло рывком тронулось с места. Бартоломью заметил на себе любопытные взгляды. Многие старательно отводили глаза. Но ему было все равно. Сегодня он намеревался лишь заявить о своем присутствии. А вот потом он начнет действовать.
— Остановитесь здесь! Кресло замерло на месте.
— И действительно, здесь гораздо спокойнее, — с сарказмом произнес камердинер.
Бартоломью поднял руку:
— Трость.
— Полковник, если вы не перестанете расхаживать на своей несчастной ноге, она не только не заживет, но и вообще отвалится.
— Трость.
Камердинер обреченно вздохнул.
— Только потом не говорите, что я вас не предостерегал. С преувеличенной осторожностью Лакаби подал хозяину трость из обожженного ясеня со спрятанной внутри шпагой. Предупреждение камердинера было не лишено смысла. Но поставленную перед собой непростую задачу удобнее было решать, стоя на двух ногах, а не на одной.
И все же чувство самосохранения проигрывало по силе желанию во что бы то ни стало отыскать Терезу и узнать: хотела она, чтобы Бартоломью отыскал ее, или нет.
Толли встал на ноги и с трудом удержался, чтобы не поморщиться — срастающуюся кость и окружающие ее мышцы пронзила боль. Тяжело опираясь на трость, Бартоломью двинулся по коридору. Полдюжины дверей, расположенных по обе стороны от него, были распахнуты. Кроме одной.
Вопреки намерению не доверять больше собственной интуиции Бартоломью двинулся к закрытой двери. Пара слуг пробежала мимо него по направлению к лестнице.
Оглядев опустевший коридор, Бартоломью взялся за ручку и толкнул. Дверь неслышно распахнулась. Толли беззвучно двинулся вперед, не зная, чего ожидать, и даже не будучи уверенным в том, что Тереза действительно здесь.
— Черт побери, — услышал Толли голос Терезы, доносившийся из глубины библиотеки.
Он сразу понял: что-то не так. Девушка стояла у шкафа, заполненного книгами, и держала в руке стакан. Бартоломью заметил, как она сделала очередной глоток.
— Черт побери, — вновь повторила Тереза и сморщилась.
Господи Иисусе. Двигаясь так быстро, как только мог, Бартоломью притворил за собой дверь.
— Тереза.
Подскочив от неожиданности, девушка обернулась.
— Водка — отвратительный напиток, — произнесла она. — Я предпочитаю виски.
— Тогда почему пьете водку?
— Пришлось попробовать, знаете ли. Ведь иначе я не смогла бы сравнить эти два напитка.
Что-то определенно случилось. Заложив свободную руку за спину, Бартоломью запер дверь на задвижку. Что бы там ни произошло, он был уверен в одном: Тесс Уэллер не переживет, если кто-нибудь застанет ее в подобном состоянии.
— Тесс, — как можно тише и спокойнее произнес Бартоломью, — что вас тревожит? — Ему ужасно хотелось схватить ее за плечи и, встряхнув, выяснить, не обидел ли ее чем-нибудь Монтроуз. Если обидел, то он труп.