— Насколько мне известно, в Дувре. Ему организовали поездку — ты знаешь, встречи с читателями, автографы. — Джек встал. — Так что оставайся сегодня у меня, а утром на свежую голову, мы все обсудим.
— Не вижу, что может изменить вставшее над горизонтом солнце, — ехидно заметил Беннет. Тут ему пришла в голову другая мысль, и он в очередной раз выругался. — Мне необходимо встретиться с Соммерсетом. Не думаю, что интриги Лэнгли пошли на пользу моим взаимоотношениям с Африканской ассоциацией.
— Герцог сегодня в театре. Он проводит какое-то благотворительное мероприятие. Мои родители там же. Увидишься с ним утром.
Беннет глубоко вздохнул и кивнул.
— Мне нужна эта книга. Похоже, сегодня мне придется кое-что почитать…
— Только не бросай ее больше в окно… — Джек подошел к двери и открыл ее. — Пойдем, я устрою тебя на ночлег. Если, конечно, ты не предпочтешь провести ночь в саду.
— Не искушай.
— А ты говорила, что ничего не выйдет из моего членства в книжном клубе, — заметила Филиппа, намазывая тост маслом.
— Это за мной Джон Клэнси ухаживал целых пять лет. Это меня ты должна поблагодарить за то, что тебя приняли в этот дурацкий клуб. — Оливия постучала ложечкой по верхушке вареного яйца и начала аккуратно очищать скорлупу.
— А тебе следовало бы поблагодарить Джона за терпение.
— О чем вы спорите? — В столовую Эддисон-Хауса вошел Генри Эддисон, маркиз Лидс.
Оливия потянулась к отцу, подставив для поцелуя щеку.
— Ты никогда не догадаешься, папа. Это так необычно… захватывающе… Я была так взволнована, что не могла спать!
Отец обошел вокруг стола, чтобы поцеловать вторую дочь — Филиппу, а затем направился к буфету, где стояли приготовленные к завтраку блюда.
— Если ты была взволнована, Ливи, полагаю где-то возле Дувра, выбросило на берег пароход с грузом парижских шляпок.
— Да, это было бы неплохо, — ухмыльнулась Оливия. — Но Флип тоже взволнована.
— Тогда проблема сложнее.
— Если бы речь шла только о Флип, — продолжила Оливия, — это было бы что-то скучное — политическое или литературное. Но тут мы обе вне себя от волнения!
Покосившись на Филиппу, лорд Лидс сел и кивнул лакею Лейну, чтобы тот налил ему кофе.
— Вы обе? Не знаю, что и предположить.
— Очень хорошо! — Оливия захлопала в ладоши. — Хорошо, что ты сидишь, папа, потому что… — она сделала эффектную паузу, — капитан сэр Беннет Вулф жив!
— Что? — Маркиз поперхнулся. Лейн поспешил к нему, чтобы предложить вторую салфетку, но тот с досадой отмахнулся. — Где вы это слышали?
— Мы видели его. Вчера вечером Флип затащила меня в свой клуб, где собираются «синие чулки», и он…
— Ты не должна называть Флип «синим чулком», Ливи.
— Извини, папа, ты же знаешь, я позволяю себе это только в кругу семьи.
— Между прочим, я тоже сижу за столом, — сердито напомнила Филиппа. Ее вовсе не задевало, когда ее называли «синим чулком». Но ей было неприятно, когда на нее не обращали внимания. Тем более в своей же семье. А ведь именно она заставила их всех прочитать книги капитана Вулфа. — Дело в том, папа, что вчера он зашел к Джону Клэнси, а Джон представил его нам. Очевидно, он оправился от полученных ран.
— Он выглядел совсем неплохо, — вздохнула Оливия. — Я бы сказала, очень даже неплохо. — Она сделала глоток чаю. — Должно быть, ему стыдно, поскольку мы теперь знаем, что он вовсе не такой уж герой, каким изобразил себя в предыдущих книгах.
— Ливи, ты не должна так говорить.
— О, я уверена, что он интереснее и талантливее многих. И я намерена пригласить его и Джона на завтрашний пикник. Разве это не чудесно?
— Я все пытаюсь примирить известие о том, что он жив, с тем, что мы прочитали в книге капитана Лэнгли, — сказал маркиз. — Все-таки это поразительно.
— Я знаю, — снова заговорила Ливи, — и тоже очень взволнована. Мы все вышили на носовых платочках его инициалы — носим символический траур.
— Уверена, — сухо заметила Филиппа, — он в любом случае это оценит.
— Боже мой! — Оливия неожиданно вскочила на ноги. — Мне только что пришла в голову замечательная мысль. Я же знаю кое-что, чего не знает Соня! Я должна немедленно ее повидать, пока она не услышала потрясающие новости от кого-то другого!
Соня Деприс всегда раньше всех узнавала все слухи и сплетни.
— Не забудь сказать ей, что видела Керо тоже, — крикнула Филиппа вслед выбежавшей из комнаты сестре.
— Не удивлюсь, если эта девица танцует даже во сне, — пробормотал маркиз, предусмотрительно убедившись, что старшая дочь его не слышит.
— Она вальсирует, — улыбнулась Филиппа.
— Конечно. — Он слегка подался вперед — к младшей дочери. — Скажи, а что ты думаешь об этом Беннете Вулфе и обо всем, что с ним связано? Полагаю, ему должно быть стыдно появиться в обществе после всего, что мы узнали о нем из книги капитана Лэнгли. Он был для всех героем, а теперь Лэнгли показал, как много у него отрицательных качеств.
Нахмурившись, Филиппа неодобрительно уставилась на стоящую перед ней еду.
— Не знаю. Он определенно не кажется излишне осторожным или нерешительным в своих книгах. Прошлой ночью я тоже ничего подобного в нем не заметила.
— Он вернулся через пять месяцев после того, как его объявили умершим.
Филиппа пожала плечами.
— Он выглядит сильным, опытным, много повидавшим. Никого подобного этому человеку я еще не встречала. — И к тому же у него остался ее экземпляр книги — этот факт вовсе не был неприятным, совсем наоборот: вызывал приятное возбуждение.
— В любом случае я бы не стал принимать все это близко к сердцу. — Маркиз встал и поцеловал дочь в лоб. — У меня встреча. Передай, пожалуйста, своей матери, что я вернусь домой к обеду.
— Конечно. И еще я расскажу ей о Беннете Вулфе, пока Ливи рассказывает всем остальным в Мейфэре.
— Что ж, это справедливо.
Закончив завтрак, Филиппа встала, поднялась по лестнице и прошла по лабиринту коридоров к комнате, расположенной в северо-западном углу дома. Негромко постучавшись в полуоткрытую дверь, она, не дожидаясь ответа, вошла.
— Доброе утро, — сказала она и улыбнулась матери.
— Доброе утро, Флип. — Венора Эддисон, леди Лидс, улыбнулась дочери и жестом поманила к себе. — Помоги Симпсон посадить меня в кресло, ладно? Если я проведу в постели еще один день, то просто умру от скуки.
— Конечно, мама. — Филиппа подхватила мать под левую руку, а горничная Симпсон — под правую, и они медленно повели ее к огромному, уложенному подушками и пледами креслу у окна. — Папа сказал, что вернется домой, чтобы пообедать с тобой. Должна сказать, сегодня ты выглядишь намного лучше.