Они уже больше не стояли перед камином, а оказались рядом с кроватью. Ангус оттеснил ее назад, и у Мэри подогнулись колени, когда он склонился над ней и прижал к матрацу. Она ухватилась за него и потянула за собой, не отрываясь от его губ.
Рука Ангуса скользнула вверх от ее бедра к груди. Он наслаждался ощущением мягкой округлости, которая заполнила его руку, осторожно мял ее и сквозь тонкую ткань, ласкал большим пальцем напряженный сосок. Он прикоснулся к нему раз, другой… Мэри снова застонала, покачивая бедрами. Ангус протиснул колено ей между ног, и она нежно раскрылась, как цветок.
Ее руки не останавливались и не успокаивались ни на секунду. Она ухватилась за его рубашку, тянула его вперед, выгибаясь ему навстречу.
Его ладонь медленно заскользила вверх по гладкому колену к нежному теплу бедра. Он ощущал шелковистость кожи, чувствовал округлые и завершенные формы тела. Было невозможно не ощутить ее женственность.
Мэри застонала, когда его рука скользнула по бедру, не касаясь, но все же так близко к… Ангус замер, чтобы еще больше подразнить ее, наслаждаясь ощущением ее теплой груди и напряженного соска.
Прежде Ангус никогда не приходил в экстаз от пышной груди и теперь задумался почему. От сильного желания его плоть затвердела как камень. Он медленно стал покрывать поцелуями ее щеки, спустившись к шее и потом — к груди. Сквозь ткань платья обхватил губами напрягшийся сосок.
Мэри задохнулась от изумления и выгнулась ему навстречу, распахнув глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Ее глаза были шоколадно-коричневого цвета с золотистыми и зелеными вкраплениями, Мягкие губы полуоткрыты, дыхание прерывистое и умоляющее, такое искреннее и естественное, что его плоть восстала, словно желая встретиться с ней. Ангус застонал и прижал свои бедра к ее бедрам, раскрывая их еще шире, чтобы его плоть проникла внутрь.
На тончайшее мгновение их бедра оказались крепко прижаты друг к другу, их руки и рты дразнили друг друга, дыхание сбилось и вышло из-под контроля, когда рука Ангуса медленно скользнула к ее сорочке и…
Шум, донесшийся из коридора, подействовал на него как ушат холодной воды. Лакеи со стульями.
Бормоча проклятия, Ангус заставил себя отпустить Мэри и выпрямился. Он опустил ей юбки и сделал шаг назад, слыша, как глухо колотится сердце в груди. У него горели губы, все тело болезненно ныло, ожидая получить удовлетворение.
Мэри встала, расправила платье. Волосы растрепались и упали на раскрасневшееся лицо. Она взглянула на Ангуса. От его поцелуев у нее припухли губы, взгляд затуманился и исполнился таинственности, под помятым платьем вздымалась и опускалась грудь.
Ангус нервно пригладил волосы и, собравшись с духом, сказал:
— Этого не должно было случиться. Я… Мне очень жаль. С моей стороны это непростительная ошибка.
Мэри оглянулась на дверь, откуда продолжал доноситься скрежет, потом с невозмутимым видом подошла к туалетному столику и начала закалывать волосы, пользуясь шпильками, лежавшими в небольшом стеклянном блюде.
— Не надо извиняться, — сказала она. — Если вы помните, я сама это начала. Боюсь, моя несдержанность взяла верх.
Ангус заметил, что она старается не смотреть на него и у нее немного дрожат руки.
— И все же, я старше. — Он опустил голову, — И вы — гостья в моем доме. Это было… Больше это не повторится.
Ангус никак не мог поверить, что позволил страсти подвести его к той черте, где он уже не контролировал себя. «Еще раз, — сурово напомнил он себе, — да что же такое есть в этой женщине, что я не могу держать себя в руках?»
— Больше это не повторится? — переспросила Мэри. — Жаль, мне очень понравилось.
— Вам… вам понравилось? — нахмурился Ангус.
— Конечно.
Она встретилась с ним взглядом в зеркале над туалетным столиком, и он понял, что ее спокойствие было напускным, за ним она скрывала свои истинные чувства.
— Но если что-то нравится, это вовсе не означает, что это должно случиться, — резко заметил Ангус.
— Это правда. — Мэри наконец привела в порядок волосы и стала поправлять платье. — Вы правы. Это совершенно неприлично. Я и не думала, что поцелуй может быть таким… — Она помотала головой, словно желая прояснить ее, потом слабо рассмеялась. — Даже не знаю, как сказать.
— Тут нечего говорить, — мрачно заявил граф, чувствуя свою вину. «А что, если это действительно младшая сестра Майкла? Он будет недоволен, если узнает, что я потерял контроль. Она, конечно, сама проявила инициативу… — Ангус, прищурившись, посмотрел на Мэри. — А может, это часть ее плана — соблазнить меня и завоевать мое доверие? Какой бы ни была ее цель, добра не жди».
— Я постараюсь больше не приходить.
Граф открыл дверь и выглянул в коридор, где два лакея тащили парочку стульев.
— Мне кажется, я велел принести стулья из моей спальни?
Лакеи остановились и неуверенно посмотрели друг на друга. Они не успели сказать ни слова, как из-за их спин появился Муир.
— Прошу простить меня, милорд. Эти молодые люди пришли ко мне просить помощи, чтобы перенести стулья из вашей спальни, потому что они довольно тяжелые.
— Да, милорд, — сказал тот, что помоложе, утирая лоб, — мы ни один стул даже из дверей вытащить не смогли. Очень хорошие стулья.
— Слишком хорошие, чтобы выбрасывать их из окна, — спокойно продолжал Муир, передав лакею, что стоял рядом с ним, молоток и пакет с гвоздями, — Поэтому я и предложил лакеям взять стулья из передней гостиной. Они больше подходят для леди, потому что немного меньше размером и в чехлах, на случай если вы тоже соблаговолите выбросить их за окно.
— Спасибо, Муир. Уверен, с этими стульями всё будет в порядке. — Ангус повернулся к лакеям: — Я оставлю вас двоих, чтобы прибили стулья к полу.
Муир прикрыл глаза, явно раздосадованный, а лакеи обменялись изумленными взглядами.
— Э-э, прошу прощения, милорд, — сказал лакей постарше, — но в каком месте в комнате нам следует приколотить их гвоздями?
— Пусть леди сама решит. Мне нужна одна минута, чтобы попрощаться, а потом вы можете войти и выполнить свое задание.
Довольный, что они обо всем позаботятся, Ангус вернулся в комнату.
Мэри стояла у окна и смотрела во двор, солнечный свет освещал ее фигуру. Она так заколола волосы, что они упругими завитками пенились с одной стороны лица. Платье было в порядке, на лице — безмятежное выражение. Любой человек, глядя на нее сейчас, никогда бы не сказал, что Ангус только что страстно целовал ее.
Как она может держаться так, словно ничего не произошло? Но не успел он подумать об этом, как заметил, что Мэри растирает руки ниже плеч, словно замерзла, а, значит, не может до конца скрыть свою реакцию, и его собственная реакция, пока он смотрел на нее, стоявшую в лучах солнечного света, нисколько не ослабла. Он понимал, что ему необходимо немедленно уйти, поэтому, не вовлекая ее в дальнейший разговор, лишь коротко сообщил: