— Я все думаю об этом ларце, — подошел к столу Нисон. — Может, его ценность заключается в высоком качестве золота, которым он инкрустирован?
— Нет, он слишком легкий. — Ангус подержал ларец на весу в одной руке. — Ларец довольно привлекателен и будет с легкостью продан любопытному коллекционеру, но настоящую цену за него ты не получишь. Что-то подсказывает мне, есть в ларце какой-то секрет. Просто я не знаю, какой именно. Интересно, не…
Пение внезапно прекратилось. Нисон с Ангусом одновременно подняли глаза к потолку.
— Наконец-то! — выдохнул Нисон и покосился на Ангуса. — Надеюсь, ты не был груб с мисс X… О, прости, с мисс Удачей.
— А если и был, какое это имеет значение?
— Потому что я сойду с ума, если она продолжит свой штурм нашего мира и спокойствия.
— Нисон, единственный способ успокоить мисс Удачу — это привязать ее к столбу посередине комнаты и лишить доступа к разной мебели, ко всем трубам и ко всем потенциальным источникам шума. Я уже выбросил из ее комнаты большую часть мебели, прошелся но комнате и убрал все предметы, по которым можно стучать, какие только смог найти. До сегодняшнего утра я думал, что она снова обезоружена, но, как видишь, я заблуждался.
— Ты уверен, что это разумно — держать ее под замком?
— Я не позволю ей рыскать по дому и искать вот это.
Ангус уставился на ларец. Пока он его рассматривал, солнце своим тонким лучом осветило одну из сторон ларца. Ангус нахмурился. Ларец не был ровным со всех сторон. Разница едва ощущалась, но он так много времени потратил на его исследование, что теперь недоумевал, почему раньше не заметил этого. Ангус подался вперед, чтобы рассмотреть ларец поближе и…
Сверху опять донеслись звуки ужасного воя, на этот раз исполнялся церковный гимн. Он разносился по замку фальшиво и громогласно, как вульгарный стих из таверны. Хорошо хоть он убедил ее отказаться от исполнения оперы.
— Я не в состоянии думать, когда стоит такой вой, — вздохнул Ангус и отодвинул ларец, бросив на стол увеличительное стекло.
Он потер виски, чувствуя, что начинает болеть голова. Похоже, его гостья не собирается успокаиваться. В конце концов, что ей еще делать, кроме как обдумывать способы вывести его из себя?
Тихий стук в дверь возвестил о возвращении Муира.
— Ваш ответ, милорд, — объявил он, подавая ему серебряный поднос.
Ангус взял и развернул послание.
«Лорд Недовольство,
Я совершенно точно знаю, что исследователь ценит тишину, поэтому не пытайтесь меня обманывать. Надеюсь, Вам нравятся классические гимны. Как дочка викария, я знаю их бесчисленное множество.
Ваша мисс Удача».
— Так, хватит, — встал из-за стола Ангус.
— Ты собираешься выпустить ее из комнаты? — Нисон тоже встал. — Должен признать, она очень умна и расчетлива, и я не стану упрекать тебя, если ты сдашься и…
— Я не собираюсь сдаваться. На самом деле я намерен обезвредить этот конкретный раздражитель.
— Ангус, — вздохнул Нисон, — может, лучше мне поговорить с ней? Я знаю, она тебя раздражает.
— Это очень заметно, милорд, — поклонился Муир. — В последнее время вы необычно много хмуритесь.
Девчонка действительно мешает ему, но не в том смысле, как себе представляют Нисон или Муир.
— Я собираюсь разрешить нашей гостье покидать свою комнату, но только в сопровождении. Это неприятно, и мне придется держать ларец под замком, но это надо сделать.
— Все к лучшему, — успокоился Нисон. — И между прочим, я подумал, что если мы будем держать ее взаперти, то никогда ничего о ней не узнаем.
— Я разрешу ей выходить из комнаты на три часа в день, между десятью и часом дня, — сказал дворецкому Ангус. — Есть она должна в своей комнате, ибо мне не хочется, чтобы своей болтовней она мешала есть мне.
— Хорошо, милорд.
— Сюда ей заходить запрещается. Выделите ей гостиную для личного пользования. Она может выходить в парк, если погода позволяет, но не оставляйте ее без присмотра, даже на минуту.
— Да, милорд. Я приставлю к ней двух лакеев, чтобы ни на секунду глаз с нее не спускали.
— Вот и хорошо. Остальной прислуге скажите, что они должны смотреть за ней, будто она воришка. И если она сделает что-то подозрительное, я узнаю об этом.
— Да, милорд. Я немедленно оповещу об этом прислугу. Что-нибудь еще?
— Пока достаточно. Я сообщу нашей гостье о новых правилах.
Дворецкий поклонился и исчез.
— Отличное решение, — одобрил Нисон. — Когда за ней будет присматривать вся прислуга, ей не удастся пустить в ход свое очарование, чтобы заставить нескольких лакеев исполнять ее приказания.
— Очарование? У этой женщины нет очарования.
— Я уверен, что она продемонстрирует его в случае необходимости. Она ведь по-своему очень симпатичная. Как молочница, пожалуй. — Нисон с любопытством взглянул на Ангуса. — А ты разве так не считаешь?
— Думаю, она довольно хороша собой.
Если бы она была молочницей, то стала бы королевой среди всех остальных молочниц, подумал Ангус и протянул кузену ключ.
— Запри этот ларец в ящике моего стола. А я тем временем сообщу нашему веселому завывающему привидению, что начиная с завтрашнего дня она может днем спускаться вниз. — Ангус подмигнул Нисону. — Может, тебе удастся очаровать ее и она тебе что-нибудь расскажет.
— Сомневаюсь, — покраснел Нисон. — У меня никогда не было твоего подхода к женщинам.
— А я никогда не умел обращаться с пистолетом так, как ты, поэтому мы квиты.
— Думаю, что в этом споре ты возьмешь верх, — ухмыльнулся Нисон и стал убирать со стола. — Копированный рисунок я тоже уберу.
— Спасибо.
Ангус вышел из библиотеки и стал подниматься наверх, чувствуя волнение от понимания того, что через мгновение окажется в ее комнате. «Но я не прикоснусь к ней. Ни одного раза». И хотя эти слова он повторял несколько раз как заклинание, его тело продолжало трепетать от волнения.
Ангус подошел к ее комнате и кивнул лакеям:
— Муир разговаривал с вами?
— Да, милорд, — ответил тот, что моложе.
— Хорошо. Начиная с завтрашнего дня мисс Удача может покидать комнату с десяти до часу дня. Наблюдайте за ней, как ястребы. Меня не удивит, если она попытается убежать.
— Да, милорд.
— Откройте дверь и оставьте ее открытой, — кивнул Ангус, подождал, пока лакеи выполнят его приказ, и вошел.
Мэри сидела на одном из двух стульев, приколоченных к полу рядом с камином. Она наклонилась вперед и поставила локти на колени, готовая петь очередной гимн.