— Это кажется таким… волнующим.
Его губы дрогнули:
— Потому, моя любовь, мне это так нравится.
«Моя любовь»! Пусть эти слова были произнесены бездумно, но они согрели ее.
Он поцеловал ее в мочку уха и продолжал ласкать, отчего дрожь вновь и вновь пробегала по ее телу. В какой-то момент Триона почувствовала, что в его руках больше нет мочалки и он действует только своими умелыми ловкими пальцами.
Он легонько прикусил мочку ее уха, потом его губы прошлись по шее Трионы. Каждый его поцелуй вызывал в ней взрыв страсти.
Его рука не переставала ласкать ее, гладя и дразня. Она зашевелилась, побуждая его продолжать игру. Это так возбуждало — лежать совершенно голой в ванне перед одетым мужчиной с бесстыдно раздвинутыми ногами и обнаженной упругой грудью. Триона прерывисто дышала. Он довел ее до края бездны и отправил в рай наслаждения.
Каждое его прикосновение волновало до безумия и отвечало ее глубочайшим и сильнейшим желаниям. Она задыхалась, тело ее напрягалось. Ощущая его руку, она изгибалась, и груди ее выступали из воды. Он тотчас же захватил ее сосок губами, лаская его, этот тугой напряженный бутон, пока она не выкрикнула его имя и не обхватила его голову руками, притянув к себе. Казалось, время растянулось надолго до того момента, когда она уже больше не могла сдерживаться. И когда, миновав границу, Триона рухнула в бездну, он наклонился вперед и завладел ее губами, будто хотел поглотить ее страстные выкрики.
Триона упала назад в ванну, а Маклейн подхватил ее и привлек к себе. Все ее тело еще содрогалось, пока она медленно приходила в чувство.
Наконец, когда ее бешено бьющееся сердце немного успокоилось, а мозг начал работать нормально, она оторвалась от него и, краснея, встретила его взгляд:
— Твоя рубашка промокла.
— Бриджи тоже, потому что из ванны вылилось довольно много воды. — Глаза его светились. — Мне придется переодеться перед отъездом.
О да. Ведь он собирался уехать. Сердце ее упало, но она не хотела, чтобы он это заметил.
— Эксперимент с водой удался?
— Всегда готов тебе служить. В следующий раз, когда я стану принимать ванну, ты отдашь мне долг, окажешь такую же услугу.
Ох! Какая чудесная мысль!
— Я сделаю это с радостью!
Он рассмеялся, видя ее несомненный энтузиазм.
— Но все-таки не с такой, как я.
Когда он встал, она заметила, что мокрая рубашка облегает его тело как вторая кожа, а бриджи потемнели от воды.
— Тебе и в самом деле следует переодеться.
— Я рад, что снял хотя бы плащ и жилет, прежде чем начать помогать тебе мыться.
Он вынул из платяного шкафа свежую рубаху и черные бриджи, бросил их на диван и начал раздеваться.
Триона наблюдала за ним: как он стянул рубаху, обнажив плоский мускулистый живот и грудь, влажно поблескивавшую на свету, кое-где оттененную черными курчавыми волосами, образовывавшими четкую линию у пояса.
Ей нравилось то, что на груди у него были волосы: она бессчетное количество раз проводила пальцами по мягкой поросли.
Он бросил мокрую рубаху на пол и стащил бриджи.
Триона не могла отвести от него взгляда.
— Это, — сказала она, указывая пальцем, — никогда не поместится в твои бриджи.
Он рассмеялся:
— Придется постараться.
Она нахмурилась:
— И тебе не больно?
— Нет. Хотя если думаешь, что это поможет, поцелуй меня.
Ее губы дрогнули:
— Ты должен подойти поближе. Там, снаружи, мне будет слишком холодно.
— В обычных обстоятельствах я бы перенес тебя сюда и кое-что предложил, но мне пора идти.
Она сделала над собой усилие, чтобы не показать своего разочарования, но, должно быть, ей это плохо удалось, потому что он добавил более нежным тоном:
— Постараюсь вернуться как можно скорее.
Она кивнула и молча смотрела, как он заканчивал одеваться, как сменил галстук на простой шейный платок. Потом достал удобный жилет из толстой тяжелой шерсти, застегнул его и следом надел плащ.
— Там, куда ты отправляешься, холодно?
— Да. Лошади поднимаются в горы и выбирают одну долину, и это много выше, чем здесь.
— Тогда ты правильно оделся.
Она оперлась о бортик ванны, наблюдая, как он достает несколько свежих рубашек из гардероба. Хью свернул их в узел и взял под мышку.
— Ты не хочешь взять с собой саквояж?
— Только седельную сумку. В ней одежда будет защищена от непогоды.
Он провел рукой по волосам и повернулся к ней. Внезапно лицо его помрачнело:
— Катриона, должен попросить тебя об услуге.
— Хочешь, чтобы я присмотрела за девочками? Конечно, я это сделаю.
— В этом нет надобности.
Улыбка Трионы поблекла:
— Почему же?
— Девочки отправятся к Дугалу. Я уже поговорил с ними об этом, прежде чем прийти сюда.
Триона нахмурилась:
— Тебе незачем просить брата об одолжении. Я бы присмотрела за ними.
— Нет. Это решено.
Триона замерла:
— Почему ты так упорствуешь?
— Нынче утром я подслушал их разговор — что-то насчет панталон, у которых были сшиты штанины.
— Ах это! — Она вздохнула. — Я должна объяснить…
— Не надо. Они уже все мне рассказали, и поэтому отправятся к Дугалу. Сейчас они упаковывают вещи. У меня нет времени разбираться во всей этой ерунде. Я должен извиниться перед тобой, Катриона. Я имею в виду свою просьбу держаться подальше от девочек. Я не думал, что это вызовет столько проблем. Они раздражены и настроены против тебя, считают тебя чужой, непрошеной гостьей и вбили себе в голову, что должны избавиться от тебя, заставить уехать.
— Я поняла это.
Он покачал головой.
— Они вели себя возмутительно.
— Хью, они проявляют характер и просто защищаются таким образом. Из-за этого я не стану относиться к ним хуже. — Она ухитрилась улыбнуться. — К тому же я не осталась в долгу. Подожди до завтра, когда они станут причесываться.
Его губы дрогнули:
— Ты забрала их шпильки?
— Это было бы слишком просто. Я намазала крахмалом их щетки для волос.
Он рассмеялся:
— Решила действовать их методами.
— Да, но… тут нечто большее. Хью, я не могу оставаться здесь и не быть частью их жизни. Мы подначиваем друг друга, что тут плохого? — Она с трудом перевела дух: — Больше я не могу этого терпеть. Или я буду общаться с тобой и с девочками на равных, или покину этот дом.