Харриет быстро опустила руки.
– Офелия, попробуй ты – у тебя хорошо получается устанавливать контакт, а этот красавец перепуган до смерти.
Офелия медленно приблизилась к жеребцу, который все еще нервно вздрагивал, тяжело раздувая бока. Когда она подошла к нему вплотную, конь не двинулся с места, и Офелия, протянув руку, взяла его под уздцы.
– Вот молодец. – Она нежно похлопала коня по блестящей шее.
– Может быть, это один из тех новых жеребцов, которых недавно приобрел барон Уитфилд? – предположила Харриет. – Привяжи его пока к повозке, а по пути в город мы заедем к барону.
Офелия вздохнула:
– Как жаль, что мы не можем оставить жеребца себе! Представляете, как позеленел бы от зависти Стивен, если бы узнал, что... – Неожиданно девушка вздрогнула: вдалеке за лесом раздался оглушительный хлопок и воздух прорезал громкий звук, похожий на выстрел. От страха конь чуть не встал на дыбы, но Офелия, крепко сжав рукой уздечку, смогла удержать его.
Макс повернулся мордой к лесу и навострил уши.
– По-моему, кто-то стрелял из ружья, – нарушила наступившую за выстрелом тишину София.
– Да, очень похоже, – согласилась Харриет. – Должно быть, рядом кто-то охотится. – Она забралась обратно на сиденье.
Макс, принюхавшись к дувшему со стороны леса ветерку, неожиданно ощетинился и предостерегающе зарычал, обнажив белые клыки. Овцы тревожно заблеяли.
Офелия поспешила привязать жеребца к повозке.
– Что это с Максом? Думаешь, он учуял волка?
– Не дай ему убежать, у меня нет ни малейшего желания искать его по всему лесу...
Не успела Харриет закончить, как кобель рванулся с места и понесся в сторону леса, оглашая воздух громким лаем.
– Макс! – отчаянно закричала Харриет. С упавшим сердцем она наблюдала за тем, как огромная собака, свернув с пыльной дороги, исчезла среди деревьев. – Прекрасно! Теперь нам надо поймать это глупое животное, пока его не пристрелили охотники. Издалека Макса можно легко принять за взрослого оленя.
Еще с утра предстоящее путешествие казалось таким простым! Все, что им требовалось, – это взять трех овец и отвезти их на рынок.
Харриет отпустила поводья и с нарастающим раздражением вновь спрыгнула на землю.
– Офелия, пойдем искать Макса, а ты, София, жди здесь. Мы скоро вернемся.
Проклятие, так они никогда не доберутся до рынка и не продадут овец, а когда наступит время стрижки и сбора шерсти, у них не найдется денег, чтобы нанять дополнительных работников! Тогда они не смогут расплатиться с банком, и Гаррет-Парк будет потерян для них навсегда.
– Не бывать этому, пока я жива, – процедила сквозь зубы Харриет и, упрямо вздернув подбородок, утопая тяжелыми ботинками в липкой дорожной грязи, решительно направилась в сторону леса, Офелия последовала за ней.
Так умереть мог только отчаявшийся безумец, у которого разбитые мечты затмили разум. Чейз Сент-Джон достаточно настрадался в этой жизни, чтобы с радостным облегчением ждать, когда мрак наконец полностью поглотит его сознание.
Какое-то время он скакал по узкой, грязной тропинке, которая, как он думал, шла напрямик к главной дороге на Дувр, где ему предстояло сесть на корабль, отплывавший на континент. Где-то неподалеку находилось поместье Девона, и однажды ему уже приходилось бывать в этих краях во время охоты. Однако единственное, что запомнилось Чейзу с тех времен, был холодный непрекращающийся дождь.
По иронии судьбы именно в этот день, как назло, стояла прекрасная погода, и бесконечные холмы ярко зеленели на фоне пронзительно-голубого неба. Вороной жеребец Чейза резво скакал по дороге, а его владелец, наслаждаясь теплыми лучами солнца и легким ветерком, трепавшим его волосы, регулярно освежал себя парой глотков отличного бренди, фляжку с которым он предусмотрительно держал в руке. Все говорило о том, что в этот день ему с легкостью удастся заглушить тоску полому, при мысли о тайном побеге из Лондона охватывавшую его душу. Сегодня он покидал не только родной город, но и всех своих родных.
Пытаясь избавиться от грустных мыслей, Чейз продолжал на ходу рассматривать живописные окрестности и, прикладываясь все чаще к бутылке, чувствовал, как с каждым глотком боль уходит.
Внезапно окружавшая его гармония сменилась хаосом, когда Чейз осознал, что кто-то поблизости стреляет в него. Сквозь затуманенное сознание до него донеслись чьи-то грубые крики, от испуга конь шарахнулся в сторону и помчался к лесу, затем встал на дыбы...
И тут Чейза пронзила острая боль, а затем он провалился во тьму.
Спустя какое-то время сознание начало медленно к нему возвращаться, и Чейз услышал, как кто-то громко спорит из-за богатого содержимого его кошелька и дорожных сумок.
По мере того как разум Чейза начал мало-помалу проясняться, он понял, что лежит на холодной земле в лесу, его лоб и глаза заливала кровь. Постепенно до его сознания дошло, что он брошен бандитами на дороге умирать.
Сырая земля отчаянно холодила щеку, легкие наполнились густым запахом прелых листьев. Стиснув зубы, Чейз попытался пошевелиться, но тут же пожалел об этом – голову его пронзила острая боль, в ноздри ударил тяжелый запах алкоголя.
Господи, сейчас он готов был отдать все, что угодно, за один глоток бренди. Нет, лучше уж за целую бутылку, чтобы притупить ужасную боль и заглушить зарождавшийся в душе страх.
Звук голосов усилился, и Чейз попробовал приоткрыть глаза. Сквозь красную пелену он различил яркий диск солнца, желтые лучи которого пробивались сквозь густые кроны деревьев. Ему оставалось только подивиться дерзости бандитов, рискнувших напасть на него средь бела дня.
Краем глаза он заметил двух мужчин, которые, не поделив валявшиеся на земле вещи, отчаянно спорили друг с другом, готовые завязать драку. Чейз попробовал вспомнить, что же ценного он с собой вез: несколько крупных купюр, немного гиней, золотые часы, пару булавок для галстуков... Ни одной по-настоящему дорогой вещи: отправляясь в ад, он решил путешествовать налегке и не собирался нагружать чемоданы сувенирами и вещами, которые лишний раз напоминали бы ему о доме, усиливая и без того мучительную тоску.
Один из бандитов, огромный и неповоротливый, с грязными волосами, свисавшими с головы жирными космами, наконец выпрямился.
– Вот так.
Второй последовал его примеру; в отличие от своего товарища он отличался тщедушным телосложением и был одет в полинявшее красное пальто с заляпанными грязью, оборванными краями.
– Эй, а ну-ка! Теперь у тебя больше!
– Все по справедливости. Кто, как не я, спланировал это дело. С того самого момента, как богач заявился в таверну и потребовал лучшего виски, я сразу смекнул, что к полудню он прилично наберется.
Гигант выставил вперед руку, и в его ладони что-то ярко вспыхнуло.