– Все не так просто. Воспитание ребенка – это нелегкое дело. – Он пошевелил губами. – Даже я знаю это.
– Не могу с этим не согласиться, – сдержанно проговорила Фиона.
– Но мужчина, которого ты считаешь недостойным мужем, может оказаться плохим отцом.
У нее заполыхали щеки.
– Джек, не надо…
– Нет, мы не должны уходить от правды. Что почувствует ребенок, узнав, что он был зачат лишь для того, чтобы положить конец глупой вражде?
– Ему не нужно будет знать об этом.
– Рано или поздно обман все равно обнаружится.
Он был прав. Фиона сжимала и разжимала кулаки.
Наконец, не придумав внятного возражения, она с кислым видом сказала:
– Не могу поверить, что тебя беспокоят подобные вещи.
– Твое мнение обо мне ниже некуда. По-твоему, я всего лишь Черный Джек – человек, не имеющий сердца?
– Нет-нет, – возразила Фиона, жалея о своих словах. – Я не имела в виду…
Джек вскинул вверх руку.
– Забудь об этом, мне не следует удивляться. У тебя нет оснований считать иначе. – Повернувшись, Джек подошел к окну. Бледное послеобеденное солнце осветило его лицо, каштановые волосы. Тело его было напряженным от гнева. – Какая дьявольская ситуация!
Фиона слегка дрожала от прохлады, которая ощущалась в спальне. Она с вожделением подумала о тепле, которое ощущала, когда стояла, уткнувшись лицом в грудь Джеку, чувствуя, как аромат мужского тела щекочет ей ноздри. Тепло распространялось по всему ее телу, спускаясь все ниже, порождая некое сладкое и все более крепнущее влечение.
Милосердный Боже, да она испытывает чувственное влечение! Осознав это, Фиона почувствовала, как жар прилил к ее щекам.
– Если наши семьи будут думать, что я ожидаю ребенка, они перестанут демонстрировать враждебность, и это даст нам время для того, чтобы… – Она оборвала себя, лихорадочно соображая, как ей все-таки закончить эту фразу.
Джек прищурил глаза.
– Время для чего?
– Время для того, чтобы… чтобы… – «О Господи, помоги земле разверзнуться и поглотить меня целиком!» – Ну, ты понимаешь, что я имею в виду.
– Нет, – медленно проговорил Джек. – Объяснись.
– Ты знаешь, что я имею в виду! – огрызнулась Фиона и скрестила руки на груди. – Пока для нас не станет приятным…
– Говори за себя! – Неожиданная улыбка тронула его губы. – Сделать ребенка – это единственно приятная часть твоего плана. Если ты вообще что-либо помнишь, то должна помнить и это.
О Господи, она отлично все помнила! Помнила каждый сладостный, пьянящий, неповторимый миг. Фиона кивнула.
Взгляд Джека, жаркий и оценивающий, заскользил по ее фигуре, порождая трепет во всем ее теле.
– Я могу взять тебя прямо здесь, сию минуту, если это тебя устроит и если у нас есть время.
Фиона бросила взгляд на кровать и тут же отвернулась, ощущая волнующую дрожь, пробегающую по телу. Она представила их лежащими на кровати, с переплетенными ногами, представила, как будет стучать ее сердце, когда он…
Нет! Она должна сосредоточить все внимание на деле. Она не должна отвлекаться на подобные вещи.
– Фиона? – Его взгляд устремился на ее губы.
– Д-да? – Губы ее дрогнули, словно он коснулся их не взглядом, а своими губами.
– Ты сказала, что уведомила своих братьев о том, что мы поженились?
– Да. Я послала письма как членам моей, так и твоей семьи.
Джек вздохнул:
– Этого я и боялся. Твои братья скоро появятся.
Она пожала плечами:
– Полагаю, что да.
– Чудесно, – пробормотал Джек. Он прошел ко кну, затем вернулся и остановился перед ней. – Как мы сюда добрались?
– В моей карете.
Повернувшись, он возвратился к окну и отодвинул штору, чтобы выглянуть наружу.
– Набегают тучи и набирает силу ветер.
Фиона вздохнула:
– Боюсь, что это из-за меня. Ты слишком долго испытывал мое терпение.
– Как и ты мое. – Джек отпустил штору. – Я не намерен дожидаться, когда твои братья приблизятся настолько, что разверзнутся хляби небесные.
Фионе очень хотелось попросить Джека заверить ее, что все будет отлично, но подобная роскошь могла иметь место лишь при настоящем браке.
– Карета находится вдалеке от входной двери, что хорошо. – Джек дернул щеколду и распахнул окно. В комнату ворвался свежий ветер, взвил украшенную кисточками штору.
– Джек, – озадаченно спросила Фиона, – почему это так важно, стоит ли карета поблизости от двери или вдали от нее?
Закрепив шторы по бокам, Джек повернулся, сделал два или шага к Фионе, затем нагнулся, обхватил ее и поднял с такой легкостью, словно она весила не более перышка.
Фиона обхватила его за шею и прижалась к нему.
– Ты… что ты делаешь?
Он широко улыбнулся, и сердце у нее на мгновение остановилось.
– Кинкейд, это не смешно! Поставь меня на место!
– Нет, любовь! До этого момента развитие событий планировала ты. Теперь настала моя очередь.
– Твоя очередь?
Он покачал головой:
– Ты всегда любила командовать. Вероятно, из-за этих твоих братьев.
– С чего ты взял?! – возразила Фиона.
– Гм… Твои братья определенно привыкли так считать. – Джек повернулся к окну. – Настало время перестать управлять судьбой каждого, кого ты знаешь.
– Я не делаю ничего подобного!
Джек строго посмотрел на нее:
– Разве? Посмотри, ты сейчас выходишь замуж, чтобы вызволить своих братьев из той каши, которую они сами заварили.
– Это исключительный случай.
– Я знаю, я знаю. На кону стоят жизни, Я это понимаю. Но ты не позволяешь своим братьям самостоятельно найти решение. Ты пытаешься манипулировать ими. – Джек сел на подоконник. – Это и означает – командовать другими.
– Я называю это необходимостью.
– Как бы ты это ни называла, пришло время передать командование кому-нибудь другому.
Она попыталась вырваться, но руки Джека еще крепче обхватили ее.
– Кинкейд, поставь меня на пол немедленно! Хэмишу это определенно не понравится!
– Хорошо. – Джек перекинул через подоконник сначала одну ногу, затем другую, мгновение – и он уже стоял среди кустарника. Ухмыльнувшись, он добавил: – Хэмиш не приглашен.
Фиона на мгновение застыла, озадаченная его улыбкой и словами.
– Куда не приглашен? – пробормотала она.