— Он сказал, что Сабрина жива, — напомнила Шона.
— Надо поскорее найти ее. Боюсь, здесь замешан какой-то культ.
— Нет! Эдвина и ее подруги — добрые женщины! Не могу поверить, чтобы…
— Я ни в чем и не обвиняю Эдвину. Я сказал только, что боюсь существования некоего культа, и не упоминал, что Эдвина входит в число его приверженцев. И кроме того, я уверен: кто-то пытался сделать так, чтобы мой брат во всем обвинил тебя. Вспомни, меня не было с вами в шахте, когда чуть не погиб Ястреб.
Шона замолчала. Дэвид открыл сундук и извлек оттуда бутылку крепкого шотландского виски. Устроившись на сундуке, он предложил бутылку Шоне.
— Виски? Неразбавленное? — пробормотала она.
— Прошу меня простить, миледи, но больше мне нечего вам предложить, — отозвался Дэвид. — Мне принадлежит замок, но — увы! — пока он остается в чужих руках.
— Вы, лорд Даглас, скверный и мстительный человек. Вам чужда даже любезность. Неразбавленное виски будет в самый раз. — Она сделала большой глоток, поперхнулась, закашлялась, но вскоре почувствовала себя лучше. Внезапно ее вновь начала бить крупная дрожь. — Господи, что происходит? — потрясенно прошептала она.
— Подумай как следует, Шона. Неужели у тебя нет никаких предположений? Ни единого? — настойчиво допытывался Дэвид.
— Клянусь тебе, — устало произнесла она, — мне нечего предполагать.
Дэвид забрал бутылку и сам сделал большой глоток виски. Отставив бутылку в сторону, он заметил, что Шона по-прежнему дрожит. Издав нетерпеливое ворчание, он потянул ее к себе. Шона напряглась, не сдвигаясь с места, и раздраженно вскрикнула, когда поняла, что ей не хватает сил. Дэвид усадил ее на сундук, между своих ног, размашистыми движениями растер одеялом ее руки и ноги, и тепло разлилось по телу Шоны.
— Вот так лучше? — спросил он, склоняясь к уху Шоны и вызывая в ней волну совсем другого тепла.
Она кивнула, не доверяя своему голосу. Она отчетливо ощущала прикосновение его тела и согревалась с каждой секундой.
— Теперь они узнают, что ты здесь. Что ты жив. Кто бы ни был сегодня ночью в склепе, они узнают о тебе.
— Вряд ли, — подумав, возразил Дэвид.
— Но незнакомец, которому удалось бежать…
— Он — или она — наверняка спутает меня с братом. Мы слишком похожи. Однако это не важно. Свою тайну я буду хранить совсем недолго.
— Вот как? — Шона обернулась, пытаясь разглядеть выражение его лица.
Дэвид мрачно кивнул.
— Лорду замка полагается представлять высшую власть в Ночь лунной девы. Он должен руководить всем празднеством. Пожалуй, во время него я и появлюсь.
Шона задумалась о том, почему известие так встревожило ее. Местные жители: и землевладельцы, и крестьяне — обычно по такому случаю облачались в старинные костюмы. Всю ночь продолжались пиры, попойки и шумное веселье. Люди словно теряли рассудок. Иногда это бывало опасно.
— Дэвид, мне кажется…
— Ты же хотела, чтобы я сообщил о своем возвращении в Крэг-Рок. Что может быть более впечатляющим, чем воскрешение из мертвых в разгар праздника?
— Но…
— Мне казалось, я найду какую-нибудь причину, чтобы и впредь хранить тайну. Я перерыл все бумаги в замке Мак-Гиннисов, я обшарил весь кабинет в Касл-Роке. Днями наблюдал за обитателями замков, ночью бродил по потайным ходам. Я подслушивал разговоры углекопов в шахтах, жил подобно кроту, стремясь найти ответы. Но ничего не нашел — кроме того, что здесь замышляют недоброе. Очевидно, существует тайный заговор. Но, продолжая подсматривать и подслушивать, я больше ничего не добьюсь. Мне осталось только разыграть воскрешение и предъявить свои права на все, что мне принадлежит. А затем попытаться узнать, кто хотел лишить собственности меня и моих родных любой ценой, в том числе с помощью убийства.
— Пожалуй, нам следует рассказать обо всем констеблю.
— Правильно, потому что он проявил такую мудрость, когда после пожара был найден мой труп! Шона, я уже говорил тебе: разобраться с этим делом мы должны сами.
Шона вздохнула. Констебль — неплохой человек. Он умеет брать под арест пьянчуг, разыскивать заблудившихся детей, наставлять на путь праведный юнцов, ошибочно полагающих, что жизнь грабителя легче, чем жизнь честного труженика. Но, по-видимому, разоблачение замыслов истинного зла ему не по зубам.
— Наверняка, — пробормотала Шона, вновь поворачиваясь, чтобы взглянуть Дэвиду в глаза, — завтра в склепе мы обнаружим какие-нибудь улики. Дэвид, там кто-то стрелял. Должно быть, на полу остались гильзы.
— Они подтвердят только, что кто-то стрелял из ружья в склепе, и более ничего. Мы с Ястребом отыщем эти гильзы завтра.
— Но они докажут: в замке что-то происходит.
— Исчезновение Сабрины служит тому доказательством, как и мое возвращение. — Дэвид помедлил, перебирая пряди волос Шоны. — Беда в том, — негромко продолжал он, — что в заговоре участвует слишком много людей.
Шона напряглась.
— Мак-Гиннисы? Он пожал плечами.
— Скорее всего только некоторые из них. Ты ведь не узнала человека в склепе. Но, очевидно, у этих людей есть свой союз. Помнишь человека, который пытался убить тебя возле озера?
— Того, что теперь лежит на дне?
— Да.
— Ну и что?
— Он был одет точно так же, как мужчины — или женщины, — которые приходили сегодня в склеп.
— В черный плащ с капюшоном?
— Да. Их одежда выглядит одинаково.
— Когда хочешь быть невидимым в темноте, наилучшее одеяние — черный плащ с капюшоном.
— Да, но…
— Что — но?
— Эти плащи совершенно одинаковые.
— Значит, их шил один и тот же портной, — с раздражением объяснила Шона.
— Двое убитых оказались мужчинами. Но, думаю, убитого сегодня мужчину сопровождала женщина.
— Почему ты так решил? — удивилась Шона.
— Она двигалась проворно и легко. И стремилась сбежать, а не вступить в борьбу. Шона покачала головой.
— Не знаю… я ничего не заметила. Я только… пыталась спастись.
Дэвид что-то пробурчал, сжимая плечи Шоны.
— Завтра — или уже сегодня — ты ни на шаг не отойдешь от моего брата, ясно?
— Но если ты намерен появиться сам…
— Так я и сделаю, но всему свое время.
— Днем раньше, днем позже — какая разница?
— Я хочу выяснить еще кое-что, если смогу. Шона разочарованно вздохнула.
— Но…
— Не отходи от Ястреба. Ты понимаешь? Шона сердито стряхнула с плеч руки Дэвида.
— Я понимаю только, что уже много лет живу в преисподней! Понимаю, что ты запугиваешь меня, дразнишь, обвиняешь, издеваешься и при этом…