— Может быть, здесь есть еще такие, как он? — беспечно спросила Мери Ливингстон.
— Таких, как он, много, — произнесла Гвинет.
Все повернулись в ее сторону, и она покраснела под пристальными взглядами.
— Шотландия известна как родина лучших воинов в мире, — добавила она, недовольная собой за то, что в ее словах было слишком много старания защитить свою страну.
— Обещаю вам, что мы не будем воевать, — сказала королева Мария, продолжая смотреть на берег.
Вдруг легкая дрожь пробежала по ее телу.
«Она дрожит не от холода», — подумала Гвинет. Леди Маклауд знала, что, по мнению Марии, Франция — гораздо более великая страна, чем Шотландия, где больше жизненных удобств, да и климат теплее. Многие считали Францию образцом для других стран в искусствах и науках и полагали, что для шотландцев породниться через брак их королевы с таким могучим государством — благословение Божие. Во Франции Марию окружало все самое лучшее, и Гвинет опасалась, как бы королеву не разочаровало то, что сможет предложить ей родина.
Мария приветствовала людей на берегу сияющей улыбкой, и те ответили радостными криками. Хотя королева и ее свита прибыли раньше назначенного срока, проведя и море всего пять дней, встречать их собралось немало народа.
— Они пришли сюда ради любопытства, — шепнула Мария на ухо Гвинет, и в голосе королевы были слышны суховатые нотки недовольства.
— Нет, ваше величество, они пришли оказать почет своей королеве, — возразила Гвинет.
Мария лишь улыбнулась в ответ и стала махать рукой. Потом она с тем же сияющим видом сошла с корабля. На берегу ее первым приветствовал сводный брат Джеймс, а затем толпившиеся вокруг него придворные. Народ радостно выкрикивал приветствия. Может быть, эти люди и пришли сюда только ради любопытства, но теперь королева произвела на них то впечатление, которое и должна была произвести. Мария во Франции не забыла шотландский язык и говорила на нем свободно, без малейшего акцента. Звук ее голоса был ясным и чистым, и она не только была красивой — высокой, статной и стройной, — но и двигалась с поистине царственным изяществом и величием.
Гвинет стояла немного сзади королевы и лорда Джеймса. Белокурый великан лорд Рован проскользнул мимо нее, наклонился к лорду Джеймсу и шепнул ему на ухо:
— Пора ехать дальше. Ее приняли хорошо. Не будем ждать: вдруг настроение толпы изменится?
Когда он слегка отшатнулся, их с Гвинет взгляды встретилась. Она знала, что на ее лице отразилось негодование. Однако ее гнев не испугал лорда, а скорее позабавил: его губы изогнулись в улыбке, и Гвинет рассердилась еще больше.
Мария Шотландская — хорошая королева. Это правда, что она молода и выросла во Франции, но с тех пор, как умер ее муж — не просто король, с которым ее соединили браком, а ее дорогой друг с детских лет, — Мария успела показать, что умеет крепко держать в своих руках государственные дела. Ее приводило в бешенство, что этот человек сомневался в Марии. Гвинет решила, что он думает как предатель.
Вскоре они уже сидели в седлах и были готовы ехать во дворец Холируд, где их ждали к обеду. А в это время комнаты королевы должны будут подготовить для жилья. Гвинет тихо вздохнула. Возвращение домой будет радостным. Люди станут собираться вокруг Марии. А пока Гвинет просто наслаждалась тем, что снова находится в родном краю — в своем настоящем доме. Хотя день был немного туманным, даже мрачным, серо-фиолетовое небо было такой же частью дикой красоты Шотландии, как ее суровые пейзажи.
— По крайней мере, здесь Марию, кажется, будут горячо любить и оказывать ей почет, — сказала одна из четырех Марий и печально прибавила: — Хотя это и не Франция.
Когда они проезжали через Лейт, у Гвинет по коже пробежал странный тревожный холодок, который напугал ее, так как возник без причины. Для волнения ироде бы нет никакого повода: когда королева проезжала мимо, люди так радостно приветствовали ее, что беспокоиться было не о чем.
— Почему вы хмуритесь?
Гвинет оглянулась и с изумлением увидела Рована Грэма. Он сначала проскакал вперед, а теперь ехал рядом с ней и поглядывал искоса с веселым любопытством.
— Я не хмурюсь, — ответила она.
— В самом деле? А то я подумал, будто вы настолько умны, что беспокоитесь за будущее, несмотря на весь лот радостный шум.
— Беспокоюсь за будущее? — гневно спросила она. — Почему я должна ожидать, что оно может плохо сложиться для королевы?
Лорд Рован смотрел вперед, и в его взгляде была странная смесь веселого любопытства и отстраненности.
— Королева-католичка неожиданно вернулась домой, чтобы править народом, который в прошлом году искренне принял протестантскую веру. — Он снова повернулся к Гвинет и спросил: — Это, конечно, и есть причина вашего беспокойства?
— Сводный брат королевы Марии лорд Джеймс заверил ее, что она сможет почитать Бога так, как пожелает, — ответила Гвинет.
— Да, заверил.
И Рован рассмеялся так громко, что Гвинет посчитала это грубостью.
— Вы считаете, что королева не имеет права чтить Бога? — спросила она и ласковым голосом добавила:
— Если так, то вам, может быть, лучше вернуться в горный край, милорд.
— Какая горячая верность!
— Такая же, как та, которую вы обязаны проявлять по отношению к своей королеве, — отрезала Гвинет.
— Сколько времени вы не были в Шотландии, леди Маклауд? — мягко спросил он в ответ.
— Один год.
— Тогда такие претензии с вашей стороны можно объяснить одним: вы или не так начитанны, или не так умны, как я полагал. Может быть, ваша молодая королева действительно заслуживает такой пламенной верности, но ей придется доказать это своему народу, ведь она так долго не жила здесь. Разве вы успели запамятовать, какая здесь жизнь? Забыли, что в этой стране есть места, где государь или государыня и правительство ничего не значат, а люди верны в первую очередь своему клану? Когда нет войны, мы воюем между собой. Я верный человек, миледи, и горячо предан Шотландии. Молодая Мария — наша королева, и как королеве я не только буду верен ей, но и поддержу всеми силами, которыми буду располагать. Ей принадлежат мой меч и моя жизнь. Но если Мария желает иметь над страной настоящую королевскую власть, она должна узнать свой народ и сделать так, чтобы он полюбил ее. Потому что, если наши люди полюбят ее… никакая битва во имя королевы не покажется им слишком тяжелой. История доказала, что мы безрассудны и слишком охотно умираем за тех, кто страстно желает вести нас в бой. Такова ли Мария, покажет время.
Гвинет недоверчиво посмотрела на него. Слова Рована звучали героически, но в них слышалась и угроза — Гвинет это почувствовала.
— Манеры у вас, милорд, не как у горного пса, — заявила она, стараясь овладеть собой.
Он не потерял самообладания, только пожал плечами: