— Даниэлла, Даниэлла… — повторял он, стараясь ее успокоить.
— Ах, Адриан… Не беспокойся за меня, со мной все в порядке. Но я вспоминаю клятву, которую дала матери. Похоже, она имела в виду совсем другого короля. Умирая, она просила меня быть преданной Эдуарду, моему отцу. Ты даже не представляешь, Адриан, как мне сейчас тяжело. Все эти годы я пребывала в заблуждении. Я вела постоянную войну с Эдуардом, а он оказался моим отцом! Чего я только не делала ради короля Иоанна! Сколько же страданий я доставила своему настоящему отцу…
— Ты не должна упрекать себя в этом, — сказал Адриан. — События последних десятилетий можно толковать по-разному. Эдуард отстаивает интересы Англии, которая на протяжении многих веков владела землями во Франции. Они были под протекторатом английских королей, но сейчас все смешалось и обе династии связывают теснейшие родственные узы. Теперь трудно сказать, кто по праву должен владеть этими землями.
— Ты сам не веришь в то, что говоришь, — с улыбкой заметила Даниэлла. — Ведь ты всегда защищал интересы Эдуарда.
— А теперь я всегда буду защищать твои интересы.
— Прежде всего нам надо установить между собой мир, — сказала Даниэлла со слезами на глазах.
— Это легко сделать, но ты должна знать, что сейчас, как никогда раньше, я благодарен судьбе за Авий, за то, что тогда мы взяли его. Если бы случилось иначе, я никогда бы не встретил тебя. Как хорошо, что ты есть на свете!
В этот миг заплакал ребенок, и Даниэлла направилась к колыбели, промолвив с улыбкой:
— Я не могу выразить словами, как я благодарна судьбе. Если бы много лет назад ты не придумал, как взять замок моей матери, у нас никогда бы не было Робина.
Даниэлла достала ребенка из колыбели и положила его рядом с собой на постель. Адриан тоже прилег, и они стали с умилением смотреть, как засыпает малютка.
— Мне кажется, что цвет его волос такой же, как у Плантагенетов, — сказал Мак-Лахлан.
— Скорее всего у него будут такие же глаза, как у них, — извиняющимся тоном произнесла Даниэлла.
— Мне кажется, что они немного зеленые, как у его матери-француженки, — заметил Адриан, укладывая спящего сына в колыбель.
Мак-Лахлан вернулся в постель и лег рядом с женой, заключив ее в объятия.
— Ах, Адриан, — сказала Даниэлла, — я все еще вспоминаю то время, когда, уже полюбив тебя, продолжала служить королю Иоанну. Я не хотела предавать короля Эдуарда, но считала своим долгом выполнить клятву. И все это время… — Даниэлла вздохнула. — Нет, я все-таки не могла позволить, чтобы те люди убили короля Иоанна.
— Ты должна знать, что король Эдуард не способен на такое хладнокровное убийство. А твой король Иоанн — очень хороший человек, умный, благородный. Он и в плену ведет себя с достоинством. Я просто восхищаюсь им.
— И все же… — начала Даниэлла, глядя на мужа счастливыми глазами, — не могу простить себе, что так часто доставляла тебе неприятности.
— Я тоже огорчал тебя, но я люблю тебя, люблю всем сердцем. Жаль, конечно, что ты дала клятву верности не тому королю. Возможно, если бы не это, ты вела бы себя лучше.
— Лучше?
Глаза Адриана заискрились весельем, и он рассмеялся. Как хорошо, что он лежит рядом с любящей женой, как приятно ощущать ее тепло! Они любят друг друга, и это главное.
— А возможно, и нет. Ты всегда горячо отстаивала то, во что свято верила.
— Разве это плохо?
— Нет. Именно это я и люблю в тебе. Я люблю тебя, Даниэлла. Я люблю тебя за многое, и меня восхищает твоя преданность тому, во что ты веришь и всегда горячо отстаиваешь. Моя любовь к тебе не зависит от времени и от того, во что ты веришь.
— Ах, Адриан, я тоже всегда восхищалась тобой и уважала тебя, хоть и пыталась ненавидеть. Я ревновала тебя, сама не понимая почему, страстно желала, чтобы ты всегда принадлежал только мне, хотя и не отдавала себе в этом отчета.
— Любовь моя, я буду принадлежать тебе всю жизнь.
Даниэлла улыбнулась мужу. Ее улыбка вдруг стала призывной. Адриан приник к ней, их губы слились в жарком поцелуе, и безумная страсть охватила их…
— Ни слова больше о королях, — прошептал Адриан, — королевах, рыцарях, графах и графинях!
— Оставим их в прошлом… — промолвила Даниэлла.
— Ведь нам принадлежит будущее, — с жаром заключил Адриан. — Король заслужил свои, королевские, радости. А мы предадимся своим. И обещаю тебе: их будет много…
Даниэлла кивнула и с улыбкой на устах обвила руками шею Адриана.