Он поймал ее руки и, охваченный неистовым желанием, погрузился в ждущее его лоно, забыв обо всем на свете. Она двигалась вместе с ним, ему навстречу, изгибалась, встречая, снова отступала. Ее вид, стоны, запах усиливали его желание. Наконец он услышал короткий всхлип, ощутил содрогание ее тела, и его захлестнула жаркая волна.
Хотя все кончилось, он не желал выпускать ее из объятий. Господи, что она с ним делает, при всей своей неопытности и даже не прилагая к этому усилий…
Аррен закрыл глаза, вдыхая запах ее волос, думая о женщине, которую прижимал к себе, о старом друге, гордом Макдональдс, о его страшной кончине, о грядущих битвах за свободу Шотландии.
– Неужели придется связывать вас, миледи? – тихо спросил он. – Меч, кинжал, снова меч. Чего мне ждать в следующий раз?
Ее голова лежала у него на груди, спутанные волосы щекотали его тело, рука покоилась на его животе.
– Тебе нечего опасаться, клянусь. – Она подняла голову и посмотрела на него. – Я сложила оружие. В обмен на меч отца!
Не может не торговаться. Впрочем, в ее голосе была искренняя мольба.
– Сложила оружие? Разве я не отобрал его? Или ты отдала свой меч добровольно?
Кайра не отвечала.
Аррен решил не настаивать.
Гордыня – величайший грех, как сказал отец Корриган.
Но если это и грех, то он не чужд и ему самому.
– Пожалуйста, не связывай меня.
– Не беспокойтесь, миледи, я не собираюсь подвешивать вас на стене.
– Знаю, но.., и здесь.., не надо. Пожалуйста.
– Ты пыталась убить меня.
– Да не собиралась я тебя убивать!
– И выпотрошить.
– Нет!
– Кастрировать!
– Уж это точно не входило в мои намерения! – вспыхнула Кайра.
– У меня сложилось другое впечатление.
– Я хотела показать тебе…
– Силу. О да, в попытках освободиться от меня.
Кайра молчала.
С минуту Аррен смотрел на нее.
– Неужели ты так хочешь свободы?
– А ты бы не хотел? – парировала она.
Он покачал головой:
– Мы в разном положении, миледи. Ты здесь живешь, а я как пришел, так и уйду.
– Когда, сэр? Назовите день, когда вы оставите замок.
Не на время, а насовсем. – Голос звучал холодно, изумрудные глаза потемнели.
– Ты же знаешь, что я не могу назвать день! – нетерпеливо ответил Аррен.
– Чему же вы тогда удивляетесь, сэр? – прошептала Кайра. – По-твоему, я должна спокойно ждать, очаровательная и любезная, пока ты решишь, что забрал у меня все и пора идти дальше?
– Такова жизнь, – устало произнес Аррен, коснувшись ее щеки. – Ты получишь свободу. Большего я не могу тебе дать. Вы ее получите, миледи. В свое время.
– Да, я ее получу, – согласилась Кайра.
Но не признав свое поражение. А пока…
Аррен снова прижал ее голову к своей груди.
И оба заснули.
Уильям Уоллес был настоящим великаном.
Плотный, со стальными мускулами, несгибаемым духом и железной волей.
Эндрю де Морей хотя и уступал ему в габаритах, казался не менее сильным, а то, что он делал, возможно, придавало ему больший вес, его имя было известно повсюду. Обладая властью и богатством, он многое поставил на карту и многим рисковал, чтобы освободить Шотландию от ига англичан.
Несмотря на сокрушительное поражение при Ирвине, успехи де Морея и Уоллеса, а также людей, подобных Аррену, которые захватывали английские крепости, были настолько значительными, что шотландские бароны, дрожавшие перед могуществом англичан, собирались рискнуть последним в надежде получить неизмеримо больше.
Не все из прибывающих к месту сбора заслуживали доверия, но де Морей с Уоллесом в один голос уверяли Аррена, что даже в гуще сражения никогда не знают, на кого можно положиться.
– Говорят, у вас много людей, – сказал Уоллес, поставив ногу на бревно. – И кажется, вы отрабатываете приемы, которые могут пригодиться в бою против английской конницы.
Де Морей, Уоллес, Джон, Аррен, Джей, Рагнор сидели у костра на небольшой поляне. В лесу было полно людей: ополчение Уоллеса, воины де Морея и те, кто встал под их знамена.
Аррен не сомневался, что к организации этой встречи приложил руку епископ Уишарт. Многие в Шотландии относились к знати и церковникам с известной осторожностью, но старый епископ оставался истинным шотландцем, невзирая на волю королей и церкви. Он считал обоих предводителей наиболее достойными претендентами на роль лидеров восстания и наверняка сделал все, чтобы они заключили союз. Де Морей был прекрасно одет и вооружен, а Уоллес выглядел простым рыцарем, хотя захватил достаточно крепостей, где имелось самое разнообразное оружие и доспехи. Тем не менее тяжелым латам он предпочитал маневренность и свободу движений.
– Да, Уильям, мы отрабатываем приемы, упражняемся с пиками, щитами, мечами, боевыми топорами и другим оружием. Мои воины теперь знают, как противостоять английской коннице и защищаться от уэльских лучников. Среди нас есть рыцари, хорошо обученные и закаленные в сражениях, но есть вчерашние крестьяне, рыбаки, даже астролог, повар и учитель латыни. Многие жили и работали в Хокс-Кейне, от которого, как вы слышали, мало что осталось.
– Еще бы не слышать! – с горечью отозвался Уоллес. – Значит, не осталось ничего, да?
– Земля осталась. Да руины. Но когда придет время…
– Оно придет. Когда Шотландия будет принадлежать шотландцам. – Уоллес поднял бурдюк с элем, к которому они все по очереди прикладывались. – За ваш клан, друзья мои, за храбрых воинов, преданных нашему делу!
Джон и Аррен переглянулись.
– Наш клан слишком многочисленный, чтобы я мог поручиться за всех, – ответил Джон. – Основная часть людей живет в окрестностях Стерлинга, но есть родственники и на островах, и в северной Шотландии. Как ты помнишь, Уильям, мой отец не рвался воевать.
Уоллес дружески хлопнул его по плечу, и богатырская рука чуть не свалила Джона с бревна, на котором он сидел.
– Но твой отец давал нам укрытие, хотя в отличие от нас подписал клятву верности. К тому же он старый человек, а эта война для молодых.
– Да, наш клан многочисленный, только имейте в виду, что одни поддерживают Комина, а другие – Брюса, – заметил Аррен.
– Главное, чтобы они были за свободу.
– Тогда мы с вами, – сказал Джон. – Да ты и сам знаешь.