— А ты веришь в призраки?
— Нет, Мэгги, в призраки я не верю. Но этот кавалерист был, судя по всему, неплохим парнем, стало быть, и призрак его скорее всего исполнен доброжелательности.
Она пожала плечами:
— Правда. Этот дух — добрый.
— Что ты имеешь в виду? — Шона всегда удивляла манера Мэгги рассуждать о потусторонних силах: она говорила о них с таким видом, будто лично знала не одно привидение.
— А то, что существуют не только добрые существа, но и злые. Ну, к примеру… тебе не казалось, что в иные моменты в воздухе разлито зло?
— Что бы там мне ни казалось, я точно знаю, что призраков и привидений не существует.
— Если ты не веришь в духов и призраков… как ты объяснишь убийства, которые расследуешь?
— Да очень просто: эти люди были зверски убиты.
— Да, но каким образом?
Шон холодно посмотрел на нее:
— Никак не пойму, к чему ты клонишь.
— Что тут непонятного? Я хочу узнать, как были убиты эти люди. Как ты объяснишь отсутствие крови или тот факт, что изуродованное тело жертвы вынесли из отеля, чего к тому же никто не заметил?
— Господи, Мэгги, неужели из этого следует, что я должен сваливать убийства на духов? Зло совершают не духи, а люди. По городу бродит мерзавец, убивающий людей, и моя задача — поймать его и засадить в тюрьму.
— Думаю, тебе не удастся так легко это сделать, Шон…
Тут послышался душераздирающий вопль. Из дверей джаз-клуба, находившегося чуть ниже по улице, выбежала молодая женщина в сандалиях, в кожаном топе и короткой юбке. Из рассеченной руки у нее лилась кровь, и она, продолжая кричать, в ужасе смотрела на выскочившего вслед за ней из дверей клуба тучного мужчину с всклокоченными бородой и волосами. На улице мужчина прислонился к стене и начал громко смеяться, перекрывая громовыми раскатами своего хохота крики жертвы, которой он угрожал зажатой у него в кулаке разбитой бутылкой.
— Вот черт! — воскликнул Шон. — Этого еще не хватало! Мэгги, стой здесь и жди меня, а я мигом…
— Шон…
Оставив Мэгги у статуи, Шон перебежал улицу, на ходу вытащив из кобуры свой табельный пистолет.
Детина между тем схватил девицу за плечи и уже замахнулся на нее осколком бутылки. В это время из дверей выскочил еще один подонок, тоже с бутылкой виски — правда, целехонькой, — и, встав рядом, принялся подначивать своего приятеля.
— Давай, полосни скорее эту стерву, что ты тянешь! — вопил второй хулиган. Он был худ, как щепка, и щерил в ухмылке желтые прокуренные зубы. — Режь ее, Рэй, режь — она назвала нас членососами, такое спускать нельзя!
Прохожие при виде этой ужасной сцены жались от страха к стенам домов, однако смотрели на происходящее широко открытыми глазами, будто не желая упустить ни малейшей детали этого бесплатного зрелища.
— Стоп! — скомандовал Шон.
Рэй не обратил на него никакого внимания.
— Топай по своим делам, ублюдок, не мешайся, — ответил за своего приятеля тощий. — Это моя баба, она у меня уже в печенках сидит! Так что пора ей норов-то подрезать. Да ты не расстраивайся — ну чиркнет Рэй ее разок по лицу да еще разок по сиськам — всего и делов!
По лицу девицы ручьем текли слезы. Шон профессиональным взглядом окинул сгибы ее локтей — так и есть, наркоманка. А наркотики стоят денег, так что эта девица скорее всего работает на двух этих ублюдков. На улице работает, где ж еще?
Все эти мысли молнией пронеслись у лейтенанта в голове, пока он оценивал ситуацию.
Потом Шон посмотрел на женщину: ее лицо выражало только животный страх — видно, она уже никому на свете не доверяла. Бедное запуганное маленькое существо. Даже не мышка, нет. Грустный уличный крысеныш.
— Ну-ка иди ко мне, — негромко сказал Шон девушке.
Она была так напугана, что, казалось, не слышала его.
Рэй был ближе, и опасаться следовало его.
Шон рванулся вперед, схватил девицу за руку и подтащил к себе, то есть к той стороне улицы, у которой стоял. Рэй устремил на него злобный, налитый кровью взгляд. Шон ответил ему холодным пронизывающим взглядом блюстителя закона.
С глазами у парня было, в общем, все нормально — не псих. Но вот в смехе его слышались болезненные нотки.
— Что, стрелять в меня будешь? — гаркнул детина. — Да прежде чем ты курок нажмешь, я тебе дважды успею горло перерезать, коп поганый!
— Коп! Коп поганый! — на все лады заливался тощий.
— Заткнись, Рутгер! — велел приятелю Рэй. — Коп так коп. Прирежем и копа, — говорил он, не сводя с Шона глаз.
— Сделаешь еще шаг — и получишь пулю, задница. — Шон усмехнулся. Ствол его пистолета смотрел прямо в сердце здоровяка.
К удивлению Шона, Рэй шагнул вперед. Шон сделал предупредительный выстрел в воздух.
— Эй ты! Стой смирно! И выбрось эту проклятую бутылку.
— Лучше уйди с дороги, добром тебя прошу! — взревел бородач.
— Ты скажи ему, Рэй, скажи, кто ты такой. То же, что мне говорил! — взвизгнул Рутгер.
Рэй дьявольски ухмыльнулся.
— В самом деле, Рэй, расскажи, кто ты такой, не скромничай, — предложил Шон.
— А ты что, не знаешь меня? Я Бог и Сатана в одном лице, а потому непобедим.
— Очень приятно. А я лейтенант Кеннеди. А как ты будешь называться, когда я выпущу в тебя пулю, не подумал? — добродушно осведомился Шон.
— Какой ты, однако, крутой парень, коп, — сказал Рэй. — Но я тебя не трону, если ты вернешь мне мою девчонку… Я поиграть с ней хочу… Выпить ее до дна хочу — вот что, — тут он облизнулся, — а потом зарезать, как маленького молочного поросеночка!
Девица, которую Шон оттащил от Рэя, вцепилась теперь в пиджак полицейского обеими руками и тряслась как осиновый лист.
— Да не волнуйся ты так, — сказал ей Шон.
— Но он!..
Рэй в этот момент зарычал, как медведь гризли.
— Отдай мою девку! — И сделал шаг к Шону.
— Правильно, забери у него свою девку, Рэй! — взвыл Рутгер.
Шон нацелил свой пистолет на колено Рэя.
Грохнул выстрел, который наверняка разнес громиле коленную чашечку. Человек от невыносимой боли и динамического удара непременно свалился бы. Рэй, правда, вздрогнул, но продолжал наступать — подходил все ближе и ближе… Скоро он оказался чертовски близко.
— Дьявол бы вас побрал, это ваш последний шанс! Стоять! — перешел на крик Шон.
Люди на улице начали посмеиваться, а иные уже драли глотки вовсю. Схватка с преступником превращалась в фарс. У Шона не было выбора. Он направил ствол пистолета преступнику в грудь и спустил курок.