За блондинкой наблюдал доктор Ларсон Петри — отличный врач, всегда помогавший неимущим больным.
Мертвеца по имени Рэй Шир отправили в морг. Аутопсию назначили на следующее утро. Шон не сомневался, что парень напичкан наркотиками и алкоголем — иначе нельзя было объяснить, каким образом он продолжал наступать на полицейского после двух произведенных в него выстрелов.
В четыре часа дня неожиданно появился Джек, чтобы, как он выразился, «оказать моральную поддержку личному составу». Впрочем, «поддерживал» он скорее Мэгги, чем Шона. Пока Шон заканчивал работу, Мэгги, сидя на краю стола Джека, мило болтала с молодым полицейским.
— Куда теперь, босс? — спросил Джек, когда Шон заполнил последний бланк, задвинул ящик стола и, вскинув над головой руки, потянулся. — По-моему, пора навестить заведение Мамми, — предложил он.
— Только туда мы поедем вдвоем, — сказал Шон.
— Глупости, — ухмыльнулась Мэгги. — Считайте, что вы приглашены.
— Не понимаю, какой смысл тащиться туда втроем, — проворчал Шон. Чувствовал он себя неважно. После драки с Рэем у него ныла, казалось, каждая мышца. — Ну да ладно, едем! Мне в любом случае хорошая выпивка не помешает.
В отличие от Шона, который выглядел не лучшим образом и чувствовал себя не в своей тарелке, Мэгги была свежа и блистала красотой. Вот почему Шону хотелось посидеть с ней в заведении Мамми вдвоем. «Впрочем, — подумал Шон, — Джек тоже сгодится. Будет вести наблюдение. Ведь должен кто-нибудь высматривать подозрительных субъектов».
Мэгги соскочила со стола, положила Шону руки на плечи и коснулась его щеки поцелуем. Потом сделала шаг к двери. Шон перехватил ее за талию.
— Я согласен, но только с условием, что потом мы с тобой останемся наедине.
Он почувствовал, как она напряглась.
— Увы, сегодня я буду ночевать дома.
— Нет, не будешь.
Мэгги промолчала.
— Прошу тебя, останься со мной. Мне нужно, чтобы ты была рядом.
Он посмотрел на нее в упор и увидел, что в душе ее происходит борьба.
— Мэгги, я прошу тебя…
Она кивнула:
— Хорошо. Эту ночь я проведу с тобой.
Заведение Мамми поразило Мэгги своим великолепием. И бар, и ресторан были отделаны резным деревом, на стенах висели акварели, а по углам стояли большие аквариумы с экзотическими рыбами.
Мэгги, Шон и Джек заняли в баре диванчик с высокой спинкой. Шон сел с краю — так, чтобы видеть всех, кто входит и выходит из бара. Мэгги не сомневалась: наблюдением займется Шон, хотя он и сказал ей прежде, что дежурить будет Джек, а они с ней — просто радоваться жизни.
Мамми понравилась Мэгги, хотя это была та еще дамочка и при случае могла ввернуть уличное, а то и ругательное словцо. Впрочем, в присутствии полицейских она вела себя тише воды, ниже травы и никак не походила на прожженную содержательницу тайного публичного дома.
Список вин у Мамми поражал воображение. Мэгги остановила выбор на бургундском калифорнийского разлива урожая 1976 года и решила, что это восхитительный напиток. Шон и Джек ограничились пивом.
Шон залпом проглотил полбутылки пива и откинулся на спинку диванчика; теперь Мэгги могла без помех рассматривать его лицо. Шон выглядел утомленным, но даже усталость, казалось, только усиливала его мужское обаяние. Под стать внешности Шона был и его характер — сильный и решительный. Он не задумываясь бросался в самую опасную переделку, но при этом тщательно взвешивал все «за» и «против». Вот почему Шон выиграл, а Рэй проиграл.
Рэй умер. Но не прежде, чем выдержал изматывающую схватку с Шоном. Что-то во всем этом было странное…
Джек, извинившись, вышел. И сразу же Шон коснулся руки Мэгги. Он улыбнулся ей — немного устало, но в улыбке его было подлинное чувство.
— О чем ты думаешь?
— Мне кажется странным, что такая состоятельная женщина, как Мамми, торгует женщинами, — ответила Мэгги.
— Что ж тут странного? Надо же ей как-то зарабатывать на жизнь. Главное — начать… Но Мамми еще не из самых худших сводниц. Она предоставляет своим девушкам комнаты, следит, чтобы кавалеры у них были приличные и нормально себя вели, и берет за это, в общем, небольшие комиссионные. Ты только подумай, сколько девушек в это время ходят по улице, ежеминутно подвергая себя угрозе насилия со стороны маньяков и извращенцев!
— Ты что же, защищаешь проституцию? — удивилась Мэгги.
— Просто я реально смотрю на вещи и знаю, что приказами и постановлениями от проституции не избавишься. Не забывай, что это древнейшая в мире профессия.
— Все равно, действия Мамми противозаконны. Почему ты не приказал арестовать ее?
— Я уже арестовывал Мамми. Хотел, чтобы она разговорилась.
— Понятно… Из двух зол ты выбрал меньшее.
— Я уверен, что Мамми меньшее зло, чем убийца, которого мы разыскиваем.
Мэгги кивнула. Интересно, с чего это вдруг она стала такая покладистая и во всем с ним соглашается?
Мэгги вдруг подумала, что влюбляется в Шона. Вернее, уже влюбилась. Конечно же, она этого не хотела, но тем не менее…
Поднявшись и попросив у Шона извинения, она пошла в дамскую комнату, внимательно всматриваясь во всех, кто попадался ей на пути.
Потом Мзгги нервно взглянула на часы и спросила себя: сколько еще времени Шон намерен торчать в ресторане? По ее мнению, вечер мчался как курьерский поезд.
Наступили сумерки, а вслед за ними пришла чернильная темнота ночи.
А потом на небе появилась полная луна…
Лондон, конец лета 1888 года
Убийством в Лондоне никого не удивишь, тем более в Ист-Энде.
Чего здесь только не случается!
Пьяные потасовки в барах.
Драки между пьяными мужьями и женами.
Коллективные побоища с использованием ножей и битых бутылок.
Тем не менее даже в Ист-Энде для убийства требовался какой-никакой мотив.
Грабеж. Ненависть. Ревность. Страсть.
В августе 1888 года в Лондоне говорили только о серии странных, не имевших привычной мотивации кровавых преступлений.
В Темзе обнаружили несколько обезображенных женских торсов.
Одну проститутку нашли прямо на улице: она стала жертвой нападения трех злодеев, зверски изнасиловавших ее.
Двух проституток на улице порезали ножами.
Шестого августа 1888 года после банковских каникул в Джордж-Ярде было обнаружено тело женщины с тридцатью девятью ножевыми ранами.
Никакой паники тогда еще не началось. Эти факты были опубликованы в газетах. О последней жертве писали, что она средних лет и среднего веса, с черными волосами и круглым лицом. Газетчики отметили, что принадлежала она скорее всего к низшему сословию. Правда, в одной из газет впервые было упомянуто слово «мясник», что вызвало у широкой публики весьма неприятные ассоциации и чувство незащищенности.