— Прошу вас, — вежливо кивнула Элинор.
— Насколько я слышал, ваш корабль был захвачен шотландцами?
— Пиратами. А уж потом шотландцы захватили их корабль. Меня отвезли в Париж и передали с рук на руки Алену и королю Филиппу.
— А что насчет шотландцев?
— Что вы хотите знать, сэр?
— Похоже, потом вы изменили в лучшую сторону свое мнение о тех, кто держал вас в плену, не так ли?
— Они не сделали мне ничего плохого. Говорю вам, меня отвезли в Париж и…
— И привез вас туда злейший враг нашего короля. Стиснув зубы, Элинор, прежде чем ответить, сделала глубокий вдох.
— Может быть, вы слышали о том, что случилось в наших краях. Моих людей заперли в амбаре и сожгли живьем. Я сражалась с шотландцами с оружием в руках. Уверяю вас, я не испытываю к ним никакой любви.
— Они держали вас в плену. — Да.
— И вы успели узнать их… довольно близко. — Элинор резко встала.
— Сэр Майлз, повторяю: я не убивала моего мужа! Я любила его — клянусь в этом Пресвятой Троицей. Может, закончим на этом?
Фицджеральд поднялся из-за стола.
— Миледи, хотят слухи о ваших более чем дружеских отношениях с неким мятежником, сэром Бренданом Грэмом, и о вашем сговоре со злейшими врагами нашего короля Эдуарда.
— Я никогда и ничем не нарушила верность королю. И не убивала своего мужа. Полагаю, этого довольно?
— Мадам, вы не вправе покидать свою комнату, пока мы не закончим… — он слегка смутился, — с телом. Вы меня поняли?
— Конечно.
Круто повернувшись, Элинор покинула зал. Идя к двери, она спиной чувствовала чей-то злобный взгляд. И украдкой покосилась через плечо.
Так и есть. Она не ошиблась!
Изабель с ненавистью смотрела ей вслед.
И ей показалось, что та еле сдерживается, чтобы не улыбнуться.
Люди Брендана, выслеживая англичан, соблюдали осторожность. Лишний риск сейчас был ни к чему. Он остался один со своим отрядом. Брюс и его войско хранили верность королю Англии. Люди Рыжего Коммина все еще сидели в крепости лорда Эбера, а Уоллес отправился в Эдинбург к архиепископу Ламбертону — редкостному человеку, умудрявшемуся сочетать терпимое отношение к присутствию англичан на своей родной земле с пылкой любовью к свободе.
Люди Брендана хорошо умели, оставаясь незамеченными, смешиваться с местными жителями, потолковать о том о сем. При случае им удавалось расспросить даже английских солдат, что происходит на границе.
Но как-то раз ранним майским утром даже сам Брендан не смог сдержать удивления, услышав историю, которую ему рассказал Эрик, незадолго до того отправившийся на разведку в компании Коллума и Томаса. Спустившись к ручью побриться, Эрик, сам того не желая, напоролся на лагерь англичан.
— Кто они такие? — спросил Брендан.
— Люди шерифа. Двигаются с севера. И под королевским штандартом. Стало быть, посланы с каким-то важным поручением.
— А король…
— Короля среди них нет, если это то, что ты имеешь в виду, — презрительно хмыкнул, пожав плечами, Эрик. — Не такой он дурак, чтобы явиться в Шотландию самолично с таким маленьким отрядом — и это когда каждый человек в этих местах, будь то мужчина, женщина или ребенок, готов плюнуть ему в лицо!
— Куда они едут?
— На юг.
— На юг?
— Странно все это, верно? И вооружены так, словно готовятся к бою, а едут в противоположную от нас сторону.
Может, не трогать их? Черт их знает, что им нужно! — Вот поэтому-то мы и не должны их упустить.
— Учти, это хорошо вооруженные рыцари, в доспехах и латах.
Эрик понял Брендана без слов.
— Если хочешь устроить засаду на дороге, нужно поторопиться.
— Согласен.
Но Эрик почему-то медлил, в глазах его мелькнул насмешливый огонек.
— Похоже, ты кое-что упустил, парень. А все оттого, что маловато в тебе доброй норвежской крови!
— Зато в моих жилах течет шотландская кровь, а она погуще норвежской будет!
— То-то что дурацкая твоя кровь — нас-то ведь горсточка, а их по меньшей мере двадцать человек, да еще хорошо обученных и вооруженных до зубов!
Их мечи лежали под дубом, распростершим свои могучие ветви над небольшим ручьем.
— Кто захочет жить вечно? — хмыкнул Брендан. — Ага, ты прав. Только я-то попаду в Валгаллу, а тебе придется томиться в чистилище! — парировал Эрик.
— Лжешь — ты крестился, я знаю. И гореть тебе в аду вместе с такими же грешниками, как ты сам!
— А может, мы вовсе и не погибнем! — ухмыльнулся Эрик.
— Может, и нет. Во всяком случае, думаю, стоит постараться остаться в живых.
День, казалось, тянулся бесконечно.
Она попыталась выйти из комнаты. Но тут же на пороге появился один из охранников, дюжий парень добрых шести футов роста.
— Мне нужна моя служанка, — объявила Элинор. — Позовите ее.
— Боюсь, это невозможно, миледи.
— Но почему?
— Вас ведь подозревают…
— Подозревают, но не обвиняют, — отрезала она.
— Мне очень жаль, миледи. Может, позвать другую женщину…
Она захлопнула дверь перед его носом прежде, чем он успел договорить до конца.
Чуть позже в дверь постучали, и, к ее изумлению, в комнату тихонько проскользнул Корбин. Вид у него был какой-то странный, больной; лицо посерело, сделалось почти пепельным.
— Можно войти, Элинор?
— Конечно.
Покружив по комнате, он уселся в кресло перед камином. Элинор устроилась напротив.
— Элинор… — нерешительно начал он. Потом пожал плечами, лицо его стало страдальческим. — Боже милостивый, Элинор, если бы ты знала, как мне жаль, что так вышло! Я-то знаю, что ты ни в чем не виновата, но меня никто не хочет слушать. И мы ничего не в силах сделать… ведь это люди самого короля! Как их остановить? Не может же Клэрин противостоять целой армии!
— Я это знаю, Корбин, — мягко ответила она. — Но почему они вообще явились сюда?
— Нам было известно, что герцог Йоркский собирается прислать сюда Фицджеральда… но я думал, это только для того, чтобы внести, так сказать, ясность в обстоятельства смерти графа.
— Ах так! Стало быть, потребовалось внести ясность!
— Но мы и знать не знали, что он приедет, чтобы кого-то обвинять! — воскликнул Корбин.
— Но откуда… — начала Элинор и тут же осеклась.
— Это все лекарь.
— Лекарь?!