— Это он помчался к ним. Мне и в голову не приходило, что он на такое способен. Но негодяй страшно обозлился на тебя, Элинор. Кричал направо и налево, что лечил графа, а ты, дескать, выразила недовольство его методами и вышвырнула его вон.
— Да ведь в Алене-то и крови уж не осталось, а этот мерзавец собирался снова пустить ему кровь!
— Элинор, я просто стараюсь объяснить, что произошло. Конечно, он уехал злой как черт, но разве мы тогда были способны обратить на это внимание? Все были в таком горе… Я даже не знал, что он уехал из деревни, — ведь после смерти Алена он и носа сюда не показывал.
— Я не позволила этому мерзавцу убить Алена — и меня же теперь обвиняют в смерти моего мужа!
Корбин, глубоко вздохнув, взглянул ей в глаза.
— Элинор, я не хочу больше скрывать это от тебя… они обследовали тело графа и…
— И… что?
— Нашли следы яда. Неопровержимые доказательства — чернота под ногтями… некоторые изменения внутренних органов… Я, конечно, мало знаю о таких вещах, но те, кто в этом разбирается, утверждают, что он был отравлен.
— Корбин, я не убивала его! Господи, да если бы я хотела снова выйти замуж, разве нельзя было всего лишь немного подождать?! Он был уже очень стар. И жить ему оставалось недолго. Если откровенно, я знала об этом с самого первого дня.
— Элинор, я все понимаю. Конечно, это не ты. Но… кто же тогда? Кто еще выигрывал от его смерти? Не я и не Альфред — ведь смерть Алена позволила бы тебе снова выйти замуж, пока ты еще молода и… и способна произвести на свет дитя.
Элинор облизала пересохшие губы.
— А Изабель?
Элинор внезапно вздрогнула и откинулась назад. Да, конечно. Если только она тогда не подслушала их разговор с Брайди и не узнала, что Элинор уже беременна! Нужно было срочно убрать с пути обоих: и Алена, и Элинор! Особенно Элинор! И был ли способ надежнее, чем обвинить ее в убийстве собственного мужа?!
Однако сейчас проболтаться кому бы то ни было, что она ждет ребенка, означало бы самой себе вынести смертный приговор. Это значило бы самой положить голову на плаху.
— Говорю тебе — я не убивала Алена. И я не верю твоей жене.
— Клянусь тебе, Элинор, я сделаю все, что только в моих силах, чтобы доказать твою невиновность.
— Спасибо. — Элинор колебалась. Ей было страшно — не только за себя, но и за всех, кто мог пострадать вместе с ней. — Корбин, ты, случайно, не знаешь, где Брайди?
— Она в безопасности — по крайней мере сейчас, поскольку была вместе с тобой на корабле, когда на вас напали пираты, и потом, когда вас обеих захватили шотландцы, чтобы отвезти к Алену в Париж. Ее собираются допрашивать. А пока ее держат в своей комнате под охраной.
— Спасибо. Постарайся, чтобы ее не обижали, хорошо, Корбин?
— Я не позволю тронуть ее и пальцем. Может, тебе что-нибудь нужно?
— Нет.
— Они привезли с собой женщину, на случай…
— Мне не нужна тюремщица.
Вздохнув, он поднялся и поцеловал ее в лоб.
— Пойду туда и потребую, чтобы мне объяснили, что в конце концов происходит.
Не отрывая глаз от сложенных на коленях рук, Элинор молча кивнула.
Корбин легко приподнял ей подбородок, заглянул в глаза.
— Я знаю тебя, Элинор. Не бойся, Бог милостив… Он на нашей стороне.— Конечно. — Элинор слабо улыбнулась.
Уже смеркалось, когда в дверь снова постучали. Решив, что это вернулся Корбин, Элинор чуть ли не бегом кинулась открывать.
Но там стояла незнакомая женщина. Такая же высокая и тоненькая, как Брайди, она была уродлива до чрезвычайности. Женщина была одета без особой роскоши — в строгое холщовое платье; губы ее были сурово сжаты, руки по-монашески сложены под грудью.
— Если вам нужна служанка, леди Элинор, буду рада быть вам полезной.
— А… нет, благодарю вас. Мне никто не нужен.
— Миледи, чан для мытья и воду уже принесли. Я прикажу, чтобы их подняли к вам в комнату, и помогу вам искупаться.
— Я прекрасно справлюсь с этим сама. — Элинор захотелось захлопнуть дверь перед носом этой женщины, но она успела одернуть себя.
Она вовсе не приказывала принести воду для купания. И не посылала за служанкой. Ее стало разбирать любопытство. Однако, напомнила себе Элинор, не стоит лишний раз выводить из себя своих тюремщиков.
— Благодарю вас, но я привыкла делать это сама. Если ваша помощь мне понадобится, я с удовольствием пошлю за вами, — с улыбкой сказала Элинор.
И вежливо прикрыла дверь.
Вскоре в дверь постучали снова. Распахнув ее, Элинор обнаружила на пороге двух деревенских парней, сгибавшихся под тяжестью деревянной ванны. Она их сразу узнала: первый — Тайлер, старший сын Тимоти, симпатичный парнишка лет шестнадцати с вечно всклокоченными каштановыми волосами, второй — Грегори, чьи родители неожиданно умерли один за другим пару лет назад. Они с сестрой жили вдвоем до того дня, как его призвали в армию. — С тех пор она его не видела.
— Тайлер, Грегори, спасибо вам, — приветливо кивнула Элинор, открывая пошире двери и давая им внести тяжелую ванну. Она уже открыла было рот, чтобы спросить Грегори, давно ли он вернулся, но вдруг странный взгляд, который метнул в ее сторону паренек, заставил ее прикусить язык.
— Куда ее поставить, миледи? Перед камином?
— Да. Чудесно.
— А воду сейчас принесут.
На пороге возникли еще двое деревенских юнцов с ведрами горячей воды, которую они тут же вылили в ванну. Одно из ведер Грегори приказал оставить как есть.
— Поставьте его у огня, чтобы вода не остыла, — велел он. — Миледи любит, чтобы вода была погорячее. Вот сюда, остальное я сделаю сам.
Элинор поблагодарила юношей, и они гуськом вышли из комнаты — все, кроме Грегори, который сделал вид, будто чем-то занят. Дверь в комнату осталась открытой, и Элинор сделала движение, собираясь ее прикрыть, но Грегори замотал головой.
— Не надо, миледи, — прошептал он, — иначе это будет выглядеть подозрительно.
Элинор придвинулась к нему поближе, делая вид, что помешивает угли в камине.
— Грегори, что ты тут делаешь? Что может показаться подозрительным?
— Я сам. Я не должен быть здесь.
— Понятно. А зачем ты приехал?
— Забрать Молли.
— Твою сестру? — Да.
— Грегори, но ее нет в замке, — шепотом сказала Элинор. Он быстро подмигнул ей.
— Знаю. Она уже в пути. Едет на север.
— На север?! — Да. Я теперь на стороне шотландцев.
— Шотландцев?! — ахнула Элинор. Грегори испуганно приложил палец к губам.