— Как странно, миледи, — улыбнулся он, — что судьба снова свела нас с вами, да еще в таком месте!
— Это верно, — кивнула она.
— Я рад! Вы оставили море ради мирной жизни во Франции, потом променяли ее на то, чтобы быть рядом с мятежником из Шотландии, и вот теперь… теперь и я нашел себе леди по душе. Она живет в замке за тем холмом на севере.
— В самом деле?
— Скоро я тоже стану шотландцем, хотя — Господи, помилуй мою душу! — я ведь не только родился, но научился готовить не где-нибудь, а во Франции!
Элинор, улыбнувшись де Лонгвилю, осмотрелась по сторонам. Ее доблестный кузен так лихо отплясывал с черноволосой хорошенькой девушкой, что ее волосы разметались по плечам, словно хвост кометы. Брендан, стоя возле Марго, потягивал эль, они оба смеялись и непринужденно болтали, словно старые друзья. Собственно говоря, они и были друзьями.
Извинившись перед де Лонгвилем, Элинор поспешно направилась к ним. Хотя Марго и оставалась в замке во время их рискованного набега, с непоколебимым мужеством ожидая их возвращения, с момента ее отъезда из Франции Элинор еще не виделась с ней. Узнав Элинор, девушка радостно заулыбалась, и они расцеловались.
— Все хорошо, вы снова с нами, вы в безопасности, — причитала Марго. Не выпуская рук Элинор, она отступила на шаг, чтобы полюбоваться на нее. — И стали еще красивее, хотя мне горько слышать о том, по какой причине вы оказались здесь. Это ужасная потеря! Граф де Лаквиль был таким славным человеком!
— Так вы его знали?
— И даже очень хорошо. Ведь мы же ехали во Францию не в первый раз. Шотландцы всегда дорожили милостью короля Филиппа, а как можно лучше завоевать его благосклонность, чем сражаясь за него? — Улыбка Марго была очаровательна, волосы, струившиеся по плечам, сияли, точно драгоценный шелк, глаза были голубыми, как море. Но куда больше красоты в ней привлекала какая-то внутренняя безмятежность. — У Уоллеса при себе письмо — да, Брендан? — в котором король Филипп просит, чтобы «его доброму другу» оказывалось всяческое содействие в его владениях.
— Похоже, Филипп тоже доказал, что он наш друг, — подтвердил Брендан, и сейчас он может быть спокоен — перемирие, которое было заключено благодаря его усилиям, на пользу всем, в том числе и ему самому. Но Эдуард так просто не откажется от Шотландии.
Эрик незаметно присоединился к ним.
— А может, он раньше умрет? — с надеждой в голосе предположил он.
— Все когда-нибудь умирают, — с философским видом заметила Марго.
— Это верно. Поэтому будем танцевать и веселиться, пока мы живы. Леди Элинор, Брендан, надеюсь, вы нас извините?
Рука Брендана обвилась вокруг ее талии: похоже, он был не прочь продемонстрировать свои чувства перед людьми. Впрочем, и она ничего не имела против. Однако ей по-прежнему не давала покоя мысль, что же о ней думают. Оставалось только надеяться, что ни один из тех, кто знает ее, не верит, что она убила мужа, чтобы быть с Бренданом.
Они просто принимали ее… и верили ей. Без всяких объяснений.
— Чудесная свадьба. И пир тоже. Настоящий праздник, — тихо сказал Брендан.
— Хорошо бы еще Эрик женился на Марго!
— Женится, — пообещал он.
— А ты… ты не можешь что-нибудь сделать?
— Он мой кузен и свободный человек. Он сражается рядом со мной, хотя это не его война, — просто потому, что в его жилах есть капелька шотландской крови. Это его выбор. И я никогда не позволю себе указывать Эрику, как ему следует поступать.
— Может, это сделаю я? — тихонько прошептала она. Брендан молчал. Искоса посмотрев на него, Элинор заметила, что он улыбается.
— Не можешь уладить свои дела, так решила попрактиковаться на других?
— Она такая милая. И красивая…
— Согласен. Но это их дело. Пойдем, уже поздно. Элинор молча последовала за ним.
По ночам, лежа рядом, они часто разговаривали. Брендан рассказал ей, что написал Роберту Брюсу, который нынче в большой милости у Эдуарда, и попросил его расследовать случившееся в Клэрине.
— Но что он может сделать? — недоумевала Элинор. Брендан помялся.
— Роберт Брюс нужен Эдуарду. У него большие владения на юго-западе, и если он снова примкнет к мятежникам, чаша весов может склониться не в пользу Англии. После Фолкерка, когда Эдуард собирал войска, Роберт и шагу не сделал из своих владений. В то время они с Коммином оба были регентами королевства, но союз между ними — штука хрупкая и ненадежная, ведь после Джона Баллиола каждый из них может претендовать на корону.
— Но мне казалось, Брюс изменял вам.
— За эти годы многие дали присягу королю Англии. Коммин каждый раз рвал и метал, узнав о новом отступнике, но ходят упорные слухи, что он не случайно отвел свои войска в той битве, заранее зная, что битва проиграна, и опасаясь попасть в плен. Я не очень доверял Роберту Брюсу, но Уоллес, которому больше всех из нас довелось выстрадать от междоусобной грызни баронов, до сих пор считает его мужественным и смелым человеком и упорно пророчит, что ему и быть королем.
— И, однако, сам он сейчас с Коммином.
— Да. Но Уоллес думает о будущем Шотландии, а Коммин алчен и думает только о себе. Плохо, когда человек владеет столь многим, — его намерения не могут быть чистыми и бескорыстными.
— Но ведь и ты теперь владетельный лорд. — Брендан помялся.
— Хорошо, конечно, иметь свою землю… пахать, собирать урожай, строить дома. У меня никогда ничего этого не было!
— Но ты так дьявольски гордишься своим именем!
— Это верно, — с усмешкой подтвердил он. — Грэмов на свете немало!
— Только пришли они из Англии, — пробормотала она. — Во всяком случае, я так слышала.
Он нисколько не обиделся.
— Да. Первый из Грэмов появился здесь вместе с королем Дэвидом, когда тот вернулся в Шотландию, хоть и вырос при английском дворе. С тех пор много воды утекло. Король быстро прибрал Шотландию к рукам. В жилах жены моего предка текла не только кровь викингов, но и предков нынешних шотландцев. Она родила мужу шестнадцать детей — во всяком случае, так гласит семейная легенда. Они расселились по всей Шотландии и, как многие другие в наших краях, пошли каждый своим путем. Жизнь у них складывалась по-разному. Один из моих двоюродных братьев погиб при Фолкерке, а другой брызгал слюной, требуя, чтобы все имущество Уоллеса было конфисковано, когда тот уехал во Францию просить помощи. Сам я рос в семье другого своего родственника, чей дом был разграблен, а жена зверски убита англичанами во время одного из набегов. Да, я горжусь своей семьей. Ну а насчет дома… что ж, хорошо его иметь, тут ты права.
— Может, теперь тебе станет понятно, что я испытываю к Клэрину, — тихо сказала она.
— Всему свое время, Элинор. Будь благоразумна — эту проблему нельзя решить с разгона.