— Да, конечно, но ведь замок хорошо укреплен. Шотландцы восстановили крепостные стены, у твоих людей достаточно оружия и припасов…
— Взять можно любой замок, так же как проиграть любую битву. Здесь становится опасно.
— Но тогда…
— Ты должна уехать на север.
— Но…
— Я пошлю с тобой Коллума и Хагара. Поедут также Марго и Ларе с Брайди.
— Куда?
— У моих родственников владения под Стерлингом. Там тебе ничто не будет угрожать.
Элинор вся задрожала.
— Я не хочу никуда ехать. Это было бы ошибкой. Я останусь с тобой, Брендан.
— Ты поедешь!
— Фицджеральду ни за что не взять приступом эти стены…
— Ради всего святого, Элинор, поверь, мне нелегко далось это решение. Ты должна уехать. Ты не имеешь права рисковать жизнью ребенка.
Вся похолодев, она опустила голову.
— Я не хочу уезжать, — повторила Элинор.
— Но ты должна!
— Стало быть, ты готов силой заставить меня уехать?
— Миледи, я собственноручно привяжу вас к седлу! — прорычал Брендан.
Она повернулась к нему спиной.
— Как прикажете, сэр, — помолчав, ледяным тоном процедила Элинор.
— И еще одно… — Что?
— Теперь у тебя больше не осталось выбора. Ты станешь моей женой, Элинор.
— Когда? — замирающим голосом спросила Элинор, обернувшись. Глаза ее сияли. В них были и радость, и гнев, и… как ему показалось, страх. — Ты отсылаешь меня прочь, — срывающимся голосом сказала она. — А что, если наша разлука будет долгой? Что, если ты погибнешь? Что тогда? Так что же ты скажешь, Брендан? Молчишь… Итак, когда же наша свадьба?
— Прямо сейчас, — объявил он. — Отец Дафф ждет внизу.
— Не отсылай меня, — взмолилась Элинор. Но даже если Брендан и слышал, он и ухом не повел. — Брендан, прошу тебя, может, ты слишком торопишься…
— Не слишком, — жестко отрезал он. Глаза их встретились. — Если я погибну, ребенок будет носить мое имя…
— Если ты погибнешь, я останусь одна, в стране, где очень многие никогда не смогут простить мне того, что случилось при Фолкерке.
— Сейчас уже нет времени спорить, Элинор…
— Тогда не отсылай меня!
— Я должен.
Он вытащил ее из комнаты, и Элинор оцепенела: внизу, у камина, стоял отец Дафф. Большой зал был забит до отказа. В толпе перед ней мелькнули знакомые лица Коллума, Лайама, Эрика, Грегори, де Лонгвиля и остальных. Судя по всему, все собирались в спешке — ей бросилось в глаза, что большинство выглядели так, словно готовились к сражению: кто был одет в кольчугу, кто в кожаную куртку с нашитыми на груди металлическими бляхами, наброшенную поверх туники с семейным гербом. Была тут и Марго; поспешно протолкавшись вперед, она обняла Элинор и расцеловала ее в обе щеки.
— Вы такая бледная, — прошептала она, — улыбнитесь! Ведь это ваш день!
— Опять нашей жизни угрожает опасность… — вздохнула Элинор.
— Нашей жизни всегда угрожает опасность. — Марго философски пожала плечами.
— Как вам это удается? — с невольной завистью в голосе прошептала Элинор.
Марго улыбнулась.
— Просто я никогда не сомневаюсь, что мой возлюбленный вернется, даже если битва будет ужасной. Я верю, что он не оставит меня, вот и все. Пойдемте, Элинор. Отец Дафф ждет.
Через пару минут рука об руку с Бренданом она уже стояла перед отцом Даффом. Колени у нее подгибались.
Она хотела этого больше всего на свете… быть его женой… женщиной, которая ждет его домой после битвы. Той, к которой всегда возвращаются.
Отец Дафф заговорил, и Элинор растерянно взглянула на Марго. Священник вытащил какой-то документ и принялся читать его. Изумлению Элинор не было предела — оказывается, сам архиепископ Ламбертон, один из главных церковных иерархов, благословил их брачный союз. Искоса кинув взгляд на Брендана, она поняла, что тот, должно быть, послал к архиепископу сразу же после их возвращения в крепость, позаботившись и о том, чтобы получить высочайшее одобрение «короля суверенного государства Шотландского». Брендан все предусмотрел: теперь, когда их брак одобрила не только церковь, но и сам король, расторгнуть его невозможно.
Ей стало легче дышать. В ушах перестало звенеть, и когда широкоплечий, дюжий священник, говоривший с ирландским акцентом, посмотрев в ее сторону, спросил: «Кто отдает эту женщину в жены этому мужчине?» — Элинор чуть не упала от удивления, когда вперед вышел ее двоюродный брат.
— Я, сэр, родственник леди, Корбин Клэрин, отдаю ее этому мужчине по доброй воле и взаимному согласию.
Корбин не смотрел в ее сторону, и ей вдруг пришло в голову, что, может быть, его заставили сделать это. Заметив, что какой-то незнакомый человек, носивший цвета дома Роберта Брюса, с интересом наблюдает за происходящим, Элинор догадалась, что Брендан позаботился и о том, чтобы обзавестись свидетелем в глазах светской и церковной власти.
Итак, значит, все-таки это произошло! То, чего она хотела больше всего на свете, все же случилось, хотя и в какой-то степени против ее воли: мало того, что Брендан берет ее, когда первый муж Элинор совсем недавно упокоился в могиле, так он намерен отослать ее прочь сразу же, как только они дадут супружеский обет друг другу.
Взгляд Элинор вдруг упал на Марго. Та ободряюще улыбнулась ей.
Наступила пауза. Священник обратился к присутствующим с традиционным вопросом, известно ли кому-нибудь причина, препятствующая этому браку. И Элинор неожиданно для самой себя услышала собственный голос:
— Святой отец, я хочу сказать…
Брови священника взлетели вверх. Он недоумевающе уставился на нее.
— Я хотела сказать… Все мы страшимся будущего. Мужчины уходят сражаться, женщины… женщины остаются ждать. Так было, и так будет. Но я хотела бы, чтобы не только я одна была сегодня счастлива. — Она попыталась вырвать у него свою руку, но не смогла. Элинор оглянулась и отыскала глазами Эрика. — Жизнь так быстротечна! И, однако, мужчины с легкостью жертвуют ею ради чести. Так вот, я хотела сказать, что и женщинам знакомо это чувство! И для нас честь — не пустой звук!
Эрик украдкой оглянулся назад. Краска бросилась ему в лицо, и Элинор на мгновение показалось, что он сейчас взорвется от гнева. Но вдруг неожиданно для всех он покрутил головой и рассмеялся.
— Миледи, — возмутился Дафф, — обряд венчания еще не закончен…
— Да, — с тихим упорством прошептала она, — именно поэтому я и решилась сказать об этом.
— Элинор! — низким, угрожающим тоном сказал Брендан, и к глазам ее подступили слезы. Увы, с горечью подумала Элинор, она сделала только хуже.