– Ты в богадельне книжной была? Где козлина этот чего-то тиснул? – Тут он вдруг рассвирепел. – У него в кармане стекляшек на сто лимонов, а он какое-то читалово тиснул! Шишлять собрался! – И тут он длинно выматерился и опять сплюнул. – Где хрусталики, лялька?
– Отдавай, и пойдем мы, – вступил второй. – По-тихому. Ты башку-то собери! Собери башку-то!
Вот где она его видела! В книжном магазине «Москва»! Он там что-то украл, и его поймали, а он убежал. Он тогда выволок Маню на тротуар и бросил.
Теперь бы понять, о чем они говорят.
Маня, опираясь на локти, кое-как подтянулась и села.
– Ну? Даешь раскладу?
– В книжном, – выговорила она, – вы были в книжном.
– Понесло его, козла, туда! – Колян опять всплеснул руками, Маня инстинктивно отшатнулась, и он расплылся от удовольствия. Ему нравилось ее пугать. Здоровенная кобылица, а вскидывается так потешно! – Читатель…дь!.. Его цирики пришпилили, он хрусталики-то и сбросил! Тебе в ширман. Ему с хрусталиками никак нельзя было оставаться!
– В карман тебе сунул, – объяснил второй. – Пока ты не врубилась!
– Ну? Где сверкальцы?
Маня соображала медленно, с трудом, и пот все тек по спине, и в голове звенело на все лады, но все же соображала.
Этот самый, которого зовут Серый, когда его задержали в магазине, прикрылся Маней. Охранники ничего не успели сделать. Он выволок ее на улицу, бросил и убежал. При этом он что-то такое сунул ей в карман на тот случай, если его все же задержат, и теперь именно это они ищут.
– Ну, давай, давай, говори, лялька!.. Где балахон, в котором ты в лавке тогда была?
– Балахон, – повторила Маня. – Балахон.
Жакет, от которого вот этот самый человек, что сидит сейчас перед ней на корточках в ее собственной квартире, оторвал воротник, когда волок ее по тротуару, Маня отдала тетушке. Викуся обещала посмотреть, можно ли его спасти. Викуся вообще мастерица на все руки, а жакет Маня обожает. Очень трудно купить черный маленький жакетик на шелковой подкладке, который годился бы и в пир, и в мир, и в добрые люди!..
Если они узнают, что жакет у Викуси, они поедут к ней и убьют.
Убьют Викусю, как, должно быть, и ее, Маню.
– Козлина вонючая, – скучным голосом сказал другу Колян, рассматривая Маню. – Возись теперь с сукой из-за тебя! За книжками его понесло! Читатель! В кармане брюлики, а он читалово стырил! Говори, где брюлики! Ну?!
– Я не знаю, – забормотала Маня лихорадочно и стала отползать от него по прадедушкиной оттоманке, стараясь забиться в угол. – Я не смотрела. Я в карманы не залезала! Я клянусь вам! Честно!
– Че ты лепишь?!
– Я правду говорю! Я жакет сняла и… и в химчистку сдала! – Она на самом деле ходила в химчистку, то ли вчера, то ли позавчера, вот и придумала на ходу. – Я же упала! И хотела, чтоб его почистили! А в карманы я не заглядывала даже!..
Она опять перехватила руку, которая висела, как плеть, и так, чтоб они не заметили, скрестила пальцы здоровой – на удачу.
В химчистках всегда проверяют карманы. И карманы, и подкладки.
Если бы она отнесла жакет чистить, все, что было в карманах, ей вернули бы. Если они об этом знают, значит, поймут, что она врет. Но вряд ли эти двое отдают свои вещи чистить!.. Вдруг повезет?.. Вдруг ей повезет?!
– Дура! – заорал тот, которого звали Коляном, и глаза у него налились кровью. – Какая, на хрен, химчистка!.. Что ты гонишь?..
– Не бесись, Колян. Ходила она в химчистку, это точно. Сам видел.
Колян изо всех сил пнул оттоманку, в ней что-то хрустнуло, должно быть, сломалась ножка, и книгой, которую он все еще держал в руке, опять ударил Маню изо всех сил.
Маня повалилась на бок, придавила сломанные пальцы. Боль, острая и горячая, проткнула руку сверху донизу, достала до бока, до сердца, которое, кажется, на минуту остановилось, потемнело в глазах.
И эта боль привела ее в чувство.
Нужно дышать, сказал кто-то у нее в голове, и ей почудилось, что это сказал Алекс. Нужно дышать. Вот так: раз-два, раз-два.
Она задышала и выпростала руку. Боль стала немного потише.
– И че теперь делать? – задумчиво спросил Серый. – Если камушки нашли, наверняка в ментуру стукнули.
– Убью тебя, паскуда! Все из-за тебя!
– А если б стукнули, менты бы сразу чухнулись и к ней первым делом сунулись! Может, и не нашли еще!
– Ты когда в химчистку гребаную ходила, сука?
– Ка… кажется, вчера.
– Вчера и ходила, Колян. Сам видел.
– Глаза тебе на жопу натянуть, чтоб ты чего другое видел! Где теперь хрусталики искать будем?
Серый подумал немного.
– Утром, как откроется, она пойдет и балахон заберет. Бог даст, найдутся камушки.
– Поняла, цыпочка?..
– Я поняла, – сказала Маня. – Я все сделаю.
– Ну, мы до утра у тебя перекантуемся. Приглашаешь в гости, а? Я тебя спрашиваю, в гости приглашаешь?..
В портфеле зазвонил мобильный телефон, радостно, уверенно, и никогда в жизни Маня так не радовалось обыкновенному телефонному звонку.
Пока звонит телефон и она его слышит, еще все можно изменить и поправить. Еще можно как-то спастись.
– Сиди и не рыпайся!
Замерев, все трое ждали, когда телефон перестанет звонить.
– Давай вставай, сука! Вставай и двигай в камбуз! Тоститься мы у тебя будем! Небось, гостей как следует принять не умеешь, так я тебя научу!
– Кончай гвалт, Колян!
– Еще поучи меня!..
Маня села прямо, крепко взялась целой, не сломанной рукой за оттоманку и свесила голову. Ее тошнило.
– Давай, пошла!..
Но встать она не могла.
Дыши, повторял кто-то у нее в голове.
Дыши вот так: раз-два, раз-два.
Телефон опять зазвонил.
– А, чтоб тебя!.. – Колян выдернул из-под оттоманки портфель и вывернул его на пол. Посыпались ручки, прокладки, зеркальце, крем для губ, записная книжка, права, ключи от машины и еще что-то, очень мирное и всегдашнее. Последним вывалился телефон.
Колян подобрал его и сунул в карман.
– Одна живешь?
Маня подняла на него глаза.
– Чего выставилась? Я спрашиваю, одна живешь?
– Одна, одна, – сказал из кухни Серый. – Я проверял.
– Вот и ладушки. Вот сегодня и тебе счастье привалило – такие гости!.. Слышь, Серый? Мы же хорошие гости?
Серый ничего не ответил, шуровал чем-то на кухне.
– Ты нас сейчас поить-кормить-ублажать будешь! Поняла? А утречком пойдем все вместе в эту твою чистку, заберем балахон, и, если, Бог даст, камушки на месте, распрощаемся мы с тобой до следующих встреч. Так что не рыпайся, сучка, и все будет хорошо. Жива останешься.