– Нет, – сказала я, – такое может случиться только с настоящим предателем.
– А что я такого сделала? Ну, выпила лишнего, ну, упала, ну, с тумбочкой…
Я встала и заходила по комнате.
– Пока мы рискуем своей жизнью, пробираемся под пулями к блиндажу, ты, вместо того чтобы партизанить и прикрывать наш тыл, пьешь и дебоширишь!
– Я не дебоширила, – замотала головой Солька.
– Молчать, когда говорит главнокомандующий, – прервала я Солькины вопли. – Ты должна была делать – что?
– Что? – спросила Солька.
– Ты должна была выполнять возложенную на тебя миссию!
– А какую, девочки, вы мне просто напомните…
Я покачала головой.
– Ты сама меня толкнула на это, ты сама велела пить, – защищалась Солька.
– Я велела пить, а не напиваться!
– У меня алкогольная непереносимость, – заявила Солька, – я просто отравилась.
– Альжбетка, ты помнишь до неприличия счастливое лицо этой отравленной?
– Мы на тебя надеялись, – сказала Альжбетка.
– Так я же не подвела…
– Да ты ничего не помнишь! – вскричала я.
– Я помню… начало, помню… ты сказала, чтобы я поговорила со Славочкой.
– С кем?
– Ой, со Славкой, конечно.
– Ну?
– Я с ним и поговорила.
– О чем?
– Не перебивай, пожалуйста, – попросила меня Солька. – Я намекнула… нет, я просто сказала, что он замечательный… то есть что у него замечательная… карьера… теперь… и он не должен никому говорить, чем он раньше занимался. Я все сделала, как ты велела.
– Ты уверена? – спросила я.
– Вот честное слово, я не подвела, клянусь всеми своими учениками!
Альжбетка поперхнулась, а я, разинув рот, села на стул.
– Чем ты клянешься? – переспросила я.
– Всеми своими учениками, – повторила Солька, – у меня четыре класса и подработка на продленке, так что их много наберется.
– Знаешь что, Солька, – сказала я, немного придя в себя, – мы тебя, уж так и быть, прощаем, но, ради всего святого, ты так больше не клянись.
Солька сразу обнаглела и расслабилась. Она подскочила к столу, навалила в тарелку салата «Здоровье» в таком количестве, что витамины свешивались на стол, и стала уплетать это все вилкой, помогая себе время от времени руками.
– Солька, а ты там со Славкой… Вы там что делали? – спросила Альжбетка.
Солька замерла, вилка с морковкой, сдобренной геркулесом, повисла в воздухе.
– Мы это… мы отмечали.
– А потом? – поинтересовалась Альжбетка.
– Потом мы еще немного отмечали… а потом мы выпили на брудершафт.
– А разве вы не на «ты» общаетесь?
– Да, но Славочка сказал…
– Кто? – уточнила я.
– Славка сказал, что раз мы раньше не пили по этому поводу, то надо выпить сейчас…
– Дальше-то что? – замерев, спросила Альжбетка.
– Вот, выпили и… скрепили все это… как положено…
– Я так понимаю, – намекнула я, – что потом вы делали друг другу искусственное дыхание рот в рот.
– Да, – сказала Солька и закрыла лицо руками.
Мы с Альжбеткой переглянулись.
– Потом как-то так получилось, – продолжила Солька, – что мы еще раз выпили на брудершафт… потом Славочка сказал, что у меня красивые глаза и стройные ноги.
Мы с Альжбеткой посмотрели на Солькины ноги. Конечно, они не были двумя батонами докторской колбасы, но и до идеала недотягивали.
– Понятно, – сказала я.
– А дальше? – не унималась Альжбетка.
– Девочки, если я вам кое-что расскажу, вы не будете смеяться?
– Нет, – замотали мы головами.
– Он сказал… он сказал…
Мы подались вперед и перестали моргать и дышать.
– Он сказал, что у меня очень сексуальные уши!
Вы знаете – я люблю Сольку, и вы знаете – я люблю Славку, и вообще, мне кажется, что теперь я люблю весь этот мир!
– Вот это да! – выдохнула Альжбетка, которая наверняка при всей своей красоте ни разу не слышала такого.
Я взяла столовую ложку и подложила Сольке еще салата.
– Кушай, кушай, – сказала я, поглаживая ее по голове.
Солька подцепила двумя пальцами пучочек тертой свеколки и, роняя половину на стол, отправила его в рот.
– Солька, а он тебе это сказал до того, как увидел, как ты ешь, или после?
– Он мне еще много чего говорил, – не слушая меня, сказала Солька и блаженно закрыла глаза.
– А вы это… ну, сделали самое главное? – спросила Альжбетка.
После этого вопроса мне стало понятно, что именно в этой жизни Альжбетка считает самым главным.
– Нет, ты что! – замахала на нее Солька.
Ах, ах, ах!
– Ну ничего, – успокоила ее Альжбетка, – мы в следующий раз вам мешать не будем.
Солька нервно захрустела салатом.
– А что у вас? – спросила она.
Мы стали с Альжбеткой взахлеб рассказывать, как побывали на квартире Федора Семеновича, как благополучно нашли Альжбеткины фотографии и как совершенно случайно выяснили, что Федор Семенович и мой начальник Селезнев когда-то были одноклассниками.
– Да вы что! – воскликнула Солька.
Мы гордо выпрямили спины и одарили ее довольными улыбками.
Когда все возгласы и восклицания закончились, когда все подробности были обмусолены и разложены по полочкам, я, сделав многозначительную паузу, произнесла:
– У меня есть еще кое-что для вас.
– Что? – спросили девчонки.
– Вчера мы на работе отмечали день рождения нашей финансовой директрисы. Начальнику моему позвонили, и он удалился к себе в кабинет. Как вы думаете, что я сделала?
– Ты поперлась за ним и стала подслушивать.
– Молодец, Солька, здоровья тебе и жениха богатого.
– Рассказывай же, – торопила Альжбетка.
– Ему угрожали, и делали это весьма напористо, начальник мой к концу разговора стал более покладистым и явно собирался встретиться с теми, кто ему звонил.
– Кто же это, интересно? – спросила Альжбетка.
– Расследование, произведенное на месте, показало, – заявила я, – что звонили Потугины!
– Не может быть! – замотала головой Солька.
– Может, все так, как я и предполагала: они как-то связаны.