– Может. Витя составил особое распоряжение, – разъяснил Лыськин, – в нем четко указано: «Светлана Викторовна Потемкина лишена всех прав в связи со своим недостойным поведением». Что написано пером – не вырубить топором. Затеешь судебный процесс, непременно проиграешь. Мой тебе совет, помирись с мамой, попроси у нее прощения.
– За что? – почти с отчаянием выкрикнула Света.
– За все, – меланхолично ответил адвокат. – Материнская любовь безбрежна. Ника пойдет тебе навстречу, ты возьмешь деньги отца из рук матери.
– Но я ничего плохого не сделала, – заплакала девушка.
– Упорство наказуемо, – усмехнулся Лыськин. – Значит, останешься с пустыми карманами. Я дал тебе отличный совет, воспользуйся им.
Но Светлана не решалась поговорить с матерью, не чувствуя себя виноватой.
После самоубийства Вероники она опять осталась ни с чем – абсолютно все, включая наследство Потемкина, пентхаус, фирму матери, драгоценности, столовое серебро, досталось Леониду. Из единственной дочери богатых родителей Светлана превратилась в малозарабатывающую девушку с неясным карьерным будущим. Хорошо хоть трехкомнатная квартира, где она проживала, была оформлена в ее собственность.
Света пыталась осознать размер беды, свалившейся ей на голову, а Джулия, не ведая об этом, практически не отходила от подружки и постоянно твердила:
– Хорошо быть богатой! Возьми меня на работу в какой-нибудь из своих офисов, а? Я тебя не подведу.
– Не сейчас, мне необходимо решить много формальностей, – сквозь зубы лгала Света.
– Не забудь про меня, нищую, – ныла Джулия.
Через некоторое время она стала упрекать Светлану в невнимании к ней, выливала на нее потоки жалоб на отсутствие денег. И в конце концов Потемкина не выдержала, сказала правду:
– Меня лишили наследства! Бизнес, все имущество и деньги отца сначала достались матери, а теперь вместе с ее состоянием перешли к Леониду. Я еще более нищая, чем ты!
– Ну наконец-то призналась, – с нехорошим смешком произнесла Джулия.
– Ты знала о моих неприятностях? – ахнула Светлана.
– Давным-давно, – ехидно сообщила Крылова. – Добро пожаловать в клуб сирых и убогих! Ну, и каково это – ощущать себя банановой кожурой возле мусорного бачка? Кайфово?
Света обомлела.
– Круто, когда маменька кидает? – захохотала Джулия. – Ваще суперощущение! Да, не повезло нам с тобой, сестричка! Чего вылупилась? Да ты реально тупая! А я так сразу сообразила: ну, не может у двух людей сложная кровь случайно совпасть. А после сама кое-что разузнала.
– Что ты несешь? – возмутилась Светлана.
– Ничего я не несу, а говорю правду, сестренка, – неожиданно строго произнесла Джулия. – Хочешь ее узнать? Сейчас разверну конфетку. Что у нас там, в золотой бумажке? Фу, какашка!
Света поняла: через секунду она услышит что-то ужасное. Потемкина вскочила и крикнула:
– Проваливай отсюда! Навсегда.
– Инпосибел, – издевательски откликнулась Джулия. – Дружбу-то можно разорвать, но куда генетику деть? Мы с тобой родные сестры. Да не какие-нибудь там половинчатые, а отца и мать имеем общих.
– Нет, нет! – замахала руками Светлана. – Не верю! Я единственный ребенок в семье!
Джулия достала из сумки папку и протянула Свете.
– Изучай, а я пока кофе сварю.
– У меня его нет, – машинально прошептала Светлана, взяв документы.
– Сейчас принесу, – пообещала Джулия и ушла.
Краем уха Потемкина слышала хлопок входной двери, но глаза уже бегали по строчкам. Когда Джулия вошла в гостиную с чашкой, от которой по комнате поплыл аромат кофе, Света сидела на диване, прижимая к груди кипу листочков.
– Тебе интересно, где я раздобыла эти документики? – заржала Джулия. – Не особо трудная задача. Если захотеть, можно и в космос полететь. Главное, определить цель и идти к ней. Проще всего, конечно, было бы заплатить бабью из архивов, за деньги они удавятся, но у меня лишних тугриков нет, поэтому я действовала исключительно умом и сообразительностью. Где-то поплакала, где-то поныла, где-то на шрамы свои посетовала. Людишки хотят добренькими казаться, а уродам помогать приятно – чувствуешь себя хорошим человеком, благородным и заодно радуешься, что не на твоей морде черти горох молотили. Все бумаги просмотрела? Заявление об отказе от младенца видела? Личную подпись Ники оценила? Там все ее данные указаны, включая номер и серию паспорта. А вот от Виктора никаких заявлений нет. Странно, да?
Светлана автоматически кивнула.
– А на самом деле ничего странного, наоборот, все просто и ясно, – усмехнулась Джулия. – Я нашла главврача родильного дома, она теперь на пенсии, и бабка все мне, как на ладони, выложила. Девочка, то есть я, страшненькой уродилась, с дефектом на лице, и Вероника сразу отказ написала. Доктор полагала, что младенец долго не проживет, максимум недельку протянет, поэтому пошла мамаше навстречу. А та слезно умоляла не сообщать мужу о том, какой монстр у них родился, твердила: «Витя меня бросит! Он сам не пьет, не курит, ведет здоровый образ жизни, а я студенткой наркотиками баловалась, алкоголем. Потом, конечно, бросила, но супругу о глупостях молодости не рассказывала».
Джулия гадко ухмыльнулась.
– Врачиха мне песню пела о сострадании. Мол, пожалела она Веронику, оформила для ее мужа фальшивую справочку о смерти новорожденного. Как уж Ника дальше вертелась, не знаю, пустой гробик хоронила небось. Кстати, дом у главврача хороший, вещей дорогих полно, сама в драгоценностях, во дворе две машины, отнюдь не «Жигули». Дебил догадается, что она бабам не единожды «из сострадания» помогала. Господь добрый, всякий раз за понимание чужой беды гинеколога одаривал. Ну, например, составила врачиха для Ники справку, боженька умилился и послал ей чемодан денег. Устроила кому-нибудь преждевременные роды – и сама собой в гараж крутая иномарка прикатила. Найдешь время, смотайся на деревенское кладбище около подмосковного села Каскино, там есть заброшенная могилка новорожденной Светланы Потемкиной. Чего вздрогнула? Ага, родители потом тебя именем, которое мне выбрали, назвали. Гоблины!
– Отец понятия не имел, что ты жива, – очнулась Света, – он ни в чем не виноват. А Ника считала первого ребенка умершим. Ей же сказали, что девочка долго не протянет.
– Веронике следовало знать, что героин навсегда ломает организм, – зло заявила Джулия. – Бросила девка ширяться, сто лет потом зарядку делала, мясо не ела, по мужикам не носилась, грешки молодости камнями завалила, а в итоге родила жабу. У бывшей наркоманки здоровый ребенок не завяжется, это аксиома. Либо урод внешне, либо кривая душа, иначе никак. Почему за Никины грехи я расплачиваюсь? Когда я имена маменьки и папеньки выяснила, поехала на них издали посмотреть, в Интернете покопалась, и такая обида на меня накатила! Оказывается, они богатые – недвижимость, бизнес. В разводе, но у них хорошие отношения, доченьку брильянтовую-изумрудную воспитывают, Светочку ненаглядную. Весь шоколад второй девчонке достался, первую, словно плохо нарисованную картинку, скомкали и вышвырнули.