Зинаида обхватила плечи руками и посмотрела на меня.
– Все. То, что случилось в колонии, за что мне наказание довесили, целиком моя вина, та история к наезду отношения не имеет.
– И вы не пытались связаться с Борисом? – тихо спросила я.
Зинаида выпрямилась:
– В камере мобильный был. Но Ветошь свой номер поменял. Я постоянно слышала: «Такой абонент не существует».
– А подруги, родственники? – не успокаивалась я.
Тряпкина потянулась к чайнику:
– У Бориса не голова, а компьютер, он тогда на дороге живехонько ситуацию просчитал. Родни у меня нет, подруг тоже, так, однокурсницы глупенькие. Адвоката государство предоставило, он все на часы смотрел, видно, к платному клиенту торопился. Думаете, я в нашем «правосудии» уникальный случай? Да со мной в бараке две дуры плакали: одну сожитель под убийство подставил, другую – мать. И никто ничего доказать не смог. Мне еще повезло, осталась бабушкина изба, никому развалюха не понадобилась. Имейся у меня хорошая жилплощадь, ее бы давно ДЭЗ к рукам прибрал, и отползать бы мне в канаву.
Тряпкина налила в чашки кипятку, бросила туда пакетики с чаем и улыбнулась:
– В супермаркете можно продуктами бесплатно разжиться. Вот заварка, например, подмокла, утилизации подлежит. А я ее высушила, и ничего, аромат сохранился. Хотите?
Я проигнорировала любезно предложенный напиток.
– Зачем вы поехали к Борису Олеговичу?
Зинаида обхватила чашку ладонями.
– Честно? Сама не знаю. Надеялась, что он мне денег даст или устроит работать в приличное место. Ветошь мне должен! Думала, потребую компенсацию, в общем, дура я. Приперлась, а меня его секретарша даже на порог не пустила. Я и разозлилась, ногами дверь попинала, плюнула на нее. Тут баба заорала: «Сейчас милицию вызову!»
Я испугалась и убежала. Еду в метро и ругаю себя: идиотка ты, Зина, опять за колючку захотела? Не лезь к Борису, ничего тебе от него не перепадет, он сволочь!
Тряпкина шмыгнула носом.
– Если кто его убил, то я плакать не стану. Так ему и надо, получил по заслугам. Видно, еще кому-то нагадил, а тот человек не трус, как я, взял да отомстил. Спасибо ему от меня. Но я Борьку не трогала, мне слабо.
– Все вокруг говорят о Борисе Олеговиче исключительно хорошие слова, ни один человек дурного не сказал, – протянула я.
– Я его тоже только со светлой стороны знала, – фыркнула Зинаида. – Помогал мне, поддерживал, в институт устроил, а затем под срок подвел. Милый гаденыш, змей в сиропе. Я с ним никаких дел иметь не хочу, еще снова напакостит.
– Бориса убили, – напомнила я.
– Точно, – кивнула Тряпкина, – я его пережила, это греет душу. Извините, что утром вам нахамила, мне любое упоминание про Бориса неприятно. Лучше крысу съесть, чем о нем говорить.
– Получается, вы из-за меня потеряли работу, – расстроилась я.
– После отсидки устроиться трудно, – печально откликнулась Зина, – в хорошее место не возьмут, отдел кадров проверит и лесом отправит. На стройку идти стремно, там гастарбайтеры кланами служат, чужую бабу ненароком в котлован спихнуть могут. Остается полы мыть.
– Одному моему приятелю, одинокому пожилому профессору, нужна домработница, – произнесла я, – зарплата хорошая. Две тысячи долларов.
– Вау! – подпрыгнула Зина. – Круто! Я за такие огромные деньжищи на все готова.
– И жилье он предоставляет, и еду бесплатно, – соловьем заливалась я.
– Прямо сейчас помчусь, – выпалила Тряпкина, – если он не побоится бывшую зэчку взять, то не пожалеет, я вылижу квартиру и готовлю хорошо, еще глажу-стираю. Две тысячи долларов! Можно ремонт в избе сделать, на лето ее москвичам сдавать.
– Небольшое условие, – вкрадчиво сказала я, – профессор коллекционирует живых насекомых, пауков. Их надо кормить, чистить аквариумы.
Зинаиду передернуло:
– Ой, нет, я их до дрожи боюсь, замести мертвых на совок и то страшно. Деньги очень нужны, я за две тысячи долларов, честное слово, на все готова, но с пауками не полажу!
Я открыла сумочку, вынула блокнот с ручкой и написала телефон.
– Держите.
– Не смогу с пауками жить, – отказалась Зина.
– Это другое предложение, – пояснила я. – Ольга Белкина – хозяйка салона красоты, возьмет вас ученицей.
– Меня? – обомлела Тряпкина. – Я уже не девочка.
– Возраст значения не имеет, – возразила я, – главное, желание. Зарплата сначала будет символическая, но, когда станешь мастером, откроются перспективы, обзаведешься клиентами, в кармане зашуршат чаевые. К Оле ходит много разных людей, завяжешь знакомства. Поверь, там лучше, чем в кладовке «Бразилии» мыть гнилую колбасу.
– И меня примут? – с недоверием осведомилась Тряпкина.
Я кивнула:
– Непременно.
Но Зинаида никак не могла избавиться от подозрительности.
– На фига тебе мне помогать?
Я убрала блокнот на место.
– Испытываю неудобство из-за того, что лишила тебя работы. Хоть ты по своей инициативе написала заявление об уходе, но катализатором послужил мой визит. Чего ты испугалась? Почему не стала со мной разговаривать?
Зинаида опустила голову.
– Решила, что это Борис меня отыскал. Много ума тут не надо. Я устроилась в бабушкиной избе, адрес ему известен. Мысли так пошли: я Ветошь на дверь плюнула и сдуру секретарше свою фамилию назвала, крикнула: «Зина Тряпкина забегала, пусть твой начальник со мной свяжется. Живу на прежнем месте!» Еще про долг сказала. Думала, Борис подослал вас, чтобы мне плохо сделать. Как? Не знаю, но плохо. Он может! И разговор про наследство враки, мне не от кого деньги получать!
Я поднялась.
– Звони Белкиной завтра в восемь утра, будь готова в Москву ехать. Скорее всего Ольга сразу велит на работу выйти. И никогда не прогоняй того, кто хочет с тобой поговорить. Вдруг он поможет? Понимаю, твой жизненный опыт свидетельствует об обратном, но хороших людей на свете больше, чем плохих.
– Хороший человек, почуяв для себя опасность, тут же становится дерьмом, – отрезала Тряпкина.
Первый, на кого я наткнулась в офисе, был Димон.
Я заговорщицки подмигнула ему:
– Ты жив?
Коробок почесал ухо, в котором висело не менее десяти колечек.
– Местами.
– Надеюсь, мозг не задет и правая рука способна передвигать мышку, – серьезно продолжила я, – остальные части твоего тела мне без надобности.
Димон протянул руку к пакету с чипсами.
– День прошел жутко. Это платье!..