А скорее всего, это просто явления разных порядков. Слишком уж эмоционально говорит Елена и вообще волнуется больше, чем полагалось бы по ситуации. По теоретической, конечно, а не той, что складывается на глазах.
Он слушал ее внимательно, иногда задавая уточняющие вопросы и мягко успокаивая, когда голос Елены начинал срываться.
Ее исповедь прервал звонок в дверь. Два официанта в красных полуфраках и черных брюках с лампасами внесли несколько судков и термоконтейнеров, коробки с посудой, корзину, накрытую салфеткой, под которой угадывались горлышки бутылок. Сноровисто начали сервировать стол по всем правилам малого банкета.
— Не слишком ты размахнулся? — шепотом спросила Елена. — К чему это гусарство?
— А также уланство и кавалергардство. Гулять так гулять. Тем более, я сейчас испытываю дефицит отнюдь не денег, а роскоши человеческого общения.
— Обслуживание требуется? — осведомился один из официантов, в то время как второй установил-таки на середине стола пятирожковый подсвечник и чиркнул над фитилем зажигалкой.
— Благодарю, дальше мы сами справимся, — ответил Ляхов.
— Тогда извольте, счет. Посудку когда прикажете забрать?
— Не знаю. Может быть, мы еще завтра и обед закажем. Тогда и заберете. Ну вот теперь можно и подзакусить по-человечески, — потирая руки и плотоядно разглядывая стол, сообщил Вадим. — До сих пор не могу забыть пищу из солдатского котла. Давай начнем хотя бы вот с этих салатиков.
Но несмотря на то что Вадим старательно изображал из себя гостя в триклинии у Лукулла, ел он мало и без видимого аппетита. Гораздо больше его интересовало то, что ему говорила Елена. Это ей было очевидно.
Она рассказала ему все, за исключением собственных мыслей и планов насчет него.
— Да, наверное, мы с тобой крепко связаны, — задумчиво сказал Вадим, наконец закуривая. — Нормальные люди как расплевались — так и все. У каждого своя жизнь. А нас будто какой силой притягивает. Ни в одной прессе я про себя ничего не читал, а ты аж в Байресе, да еще в тунисском журнале. Не смешно ли?
Ребятки эти, старички в смысле, тоже тебя быстренько исчислили по той же самой причине. И в лес этот на прогулки кто из нас первый придумал приехать, чтобы здесь же и встретиться? Это нормально, я тебя спрашиваю?!
— Ненормально, наверное, но ведь случилось, — смиренно ответила Елена.
— Вот за что я тебя люблю… — сказал Вадим и осекся.
Нормальная идиома прозвучала сейчас ощутимо двусмысленно. Или — просто неуместно.
— Не боишься так говорить? — Тут Елена не сдержалась. Хотелось ей определенности или просто потребовалось задеть бывшего друга, она и сама не знала. Забыв заодно, что первый-то шаг к разрыву сделала она, отнюдь не он.
— Мне чего бояться, я человек неженатый.
— А та девушка, с которой ты на улице… — Елена хотела бы прикусить язык, но это тоже идиома, и пользы от запоздалого действия никто еще не видел. Слово не воробей.
Вадим посмотрел на нее внимательно. Даже очень внимательно. Но, скорее всего, ничего для себя угрожающего не увидел и спросил легко:
— Случайно увидела или специально следила?
— Случайно. Откуда б я вообще знала, что за тобой можно следить, что ты вдруг чудом оказался здесь, если я только сегодня утром приехала? Абсолютно импульсивное решение. Проголодалась, зашла в трактир поесть и из окна увидела. Когда ты с ней прощался и о чем-то спорил.
— Верю. Не с твоими способностями… Тем более, я об этой поездке тоже никому не говорил.
— Что — не с моими? — попыталась обидеться Елена.
— Следить профессионально — не с твоими. И уж если бы и следила, ни в коем разе окликать не стала. Скорее бы фотографировала телеоптикой.
— Ты все время пытаешься изучать меня с точки зрения своего врага.
— Тебя — не пытаюсь. А что касается врага — меня послушай, потом и скажешь.
Теперь уже Елена со жгучим интересом слушала его историю, не менее интересную.
Оставалось только совместить все, с ним случившееся, понять, откуда у чего ноги растут, и выработать общую линию.
Чем они и занимались еще почти час, при свете, с легким потрескиванием догорающих свечей, освежая быстро сохнущие голосовые связки по преимуществу шампанским, которого официанты притащили многовато.
Возможно, ориентируясь на вкусы совсем других клиентов.
Пришли к выводу, что коллекционер дон Херардо, может быть, и действительно коллекционер, только в данном случае работает не на себя, а на совсем других людей. А вот его московские контрагенты, скорее всего, уже принадлежат к клану специалистов нужного профиля.
— Так, а что дальше будем делать? — спросила Елена. — У меня пистолет есть, — и продемонстрировала Вадиму свой «парабеллум».
— Солидно. Значит, сегодняшнюю ночь мы точно переживем. Утром нас никто тронуть не рискнет, а вернемся в Москву, еще соображать станем. Терпеть не могу загадывать наперед. Вспоминать прошлое гораздо приятнее. Ты как считаешь?
Вот и подошло к тому, о чем Елена то мечтала, то думала с определенным страхом. Хотелось бы ей только какой-то уверенности, что эта ночь, если все произойдет, не будет случайным эпизодом в жизни Вадима, воспользовавшегося минутной слабостью женщины, а станет как бы началом новых отношений. Но знала, что все равно ему не откажет. Поскольку слишком давно этого хотела.
— Я не знаю. Стоит ли возвращаться? Что было, то и было. Зачем? Тебе это зачем? Неужели другие девушки…
— Да при чем тут другие? — неожиданно резко повысил голос Ляхов. — Если б в этом дело! Мне отчего-то кажется, что не саблю ты сюда из Байреса ехала искать. А сколько, кстати, он тебе за нее предлагал?
Вопрос был слишком неожидан. Елена ждала совершенно другого. А ведь правда, сколько? Суммы впрямую дон Херардо не называл, и его партнеры тоже.
Если посчитать по косвенным признакам, то выходит тысяч сто примерно.
— А может, мы ее с тобой напрямик продадим, минуя посредников, ну, миллион получим и закатимся куда-нибудь, где вправду кокосы на голову падают? На острова Тонго, к примеру. Там населения по пятьсот человек на атолле, если враги приедут, мы их сразу вычислим и шлепнем…
Нет, ну почему так получилось, подумала Елена. Прожила пять лет с абсолютно неинтересным ей человеком, а могла бы — с этим.
Веселым, остроумным, всегда ее понимавшим, снисходительным, когда нужно.
А ведь виновата во всем была не она сама. Смешно, если задуматься, а тем не менее.
Женька Симонова, однокурсница. Если начать просчитывать каждый свой шаг и его последствия, то все в Женьку и упирается. Не послушайся ее тогда Елена, ничего бы и не было. Ни тогда, ни потом.
В смысле — вышла бы она рано или поздно за Вадима, и жили бы сейчас спокойно, а возможно, и счастливо. Детей имели и не прятались за ставнями чужого дома от неведомых врагов.