Шульгин с Анной плывут на яхте и появятся не раньше чем через месяц.
Вот ирония судьбы — организовывал морское путешествие я и для себя, а пользуются этим благом другие.
Впрочем, двух недель под парусами мне хватило, чтобы слегка рассеяться, жаль только, что безмятежность отдыха несколько осложнилась посторонними обстоятельствами.
Зато теперь…
Господин Суздалев мне последнее время не надоедал. После того как мы с ним достигли принципиального согласия о сотрудничестве, он себя практически никак не проявлял. Предложил, правда, для нашего удобства переселиться из «Националя» в гостевые комнаты его особняка, на что мы, подумав, согласились.
Действительно удобнее, безопаснее, бесплатно к тому же, а что касается подсматривания и подслушивания, так при его возможностях мы нигде не были избавлены от такой вероятности.
Да и что нам скрывать? Наша личная жизнь его вряд ли интересовала, на сексуального маньяка он никак не походил, противоправительственной деятельностью мы не собирались заниматься тем более.
Зато в нашем распоряжении, кроме двух спален и гостиной, оказался еще и рабочий кабинет, оснащенный системой всемирной компьютерной связи, и обещанные помощники с высшим библиографическим образованием в любой момент доставляли всю необходимую в работе литературу.
Георгий Михайлович, по-прежнему не интересуясь подробностями моих исторических изысканий, попросил только, чтобы в момент, который я сочту подходящим, поделился с ним своими выводами.
При этом совершенно необъяснимым было поведение Суздалева в ситуации с Мельбурном и Кейси. Обо всем имевшем там место Шульгин передал мне по «портсигарной связи», абсолютно защищенной от перехвата имеющейся здесь аппаратурой.
Я не видел абсолютно никакой логики в том, чтобы сначала закодировать человека на пиратскую акцию и через несколько часов оказать мне требующую гигантских расходов помощь в предотвращении захвата яхты. Те же соображения, которые мне все-таки в голову приходили, казались слишком уж заумными.
Было сильное искушение спросить Г. М. прямо и в лоб, но я себя сдержал. Раз он молчит, буду молчать и я. До поры.
Либо мы с Сашкой до чего-нибудь докопаемся, либо все решится само собой, как бывало уже не раз.
Так мы и жили.
Автомобиль с шофером всегда был к нашим услугам, и, чтобы развеяться, мы совершали ежедневные прогулки по улицам Москвы и Подмосковью. Он же отвозил нас обедать и ужинать в рестораны, каждый день разные.
Конечно, прежде всего мы посетили те, что существовали и в наше время. Их оказалось не так много, причем большинство, за исключением «Славянского базара» и «Балчуга», носили здесь другие имена.
В ресторанах нас интересовала не кухня и не уровень сервиса, хотя нельзя не признать, что они были великолепны. Интересны были люди, их отношения, манеры и стиль поведения в столь подходящих для изучения местах.
Нужно заметить, что эта Россия нам с Ириной нравилась все больше. Весьма высокий уровень и одновременно спокойный, даже слегка замедленный темп жизни. Напоминает конец XIX или начало XX века. Люди тоже приятные по всем параметрам. Доброжелательные, довольные собой и не испытывающие комплексов по отношению к окружающим, примерно на одном уровне зажиточные. По крайней мере, ни особенно богатых, ни демонстративно бедных я здесь не замечал.
Даже автомобили по Москве ездили практически всего двух классов. Именно классов, отличающихся дизайном моделей было много. Но все они относились или к среднему между «Жигулями» и «Волгой», или к, условно говоря, «полувысшему», как в свое время «ЗиМ», он же «ГАЗ-12», промежуточный между «Победой» и «ЗиСом-110». Ни микролитражек, ни представительских «членовозов» на улицах не попадалось.
А по качеству исполнения и комфорту все они далеко превосходили пресловутые «Линкольны» и «трехсотые» «Мерседесы» наших дней.
И вообще окружающая жизнь производила впечатление самого настоящего коммунизма. За двумя исключениями — отсутствием соответствующей идеологии и наличием денег и частной собственности.
В давние времена, начитавшись романов о светлом будущем, от Стругацких до Мартынова и Колпакова, я неоднократно задумывался — все это, конечно, прекрасно, но откуда вдруг возьмутся люди, обитающие в пространстве романов? Вскоре после обнародования хрущевской Программы развернутого строительства коммунизма в обиход вошло выражение: «Мы таких в коммунизм не возьмем». В смысле угрозы и моральной оценки одновременно.
Но, глядя на произносящих сакраментальную фразу, я, хоть и было мне немного лет, всегда хотел спросить: «Как будет выглядеть „невзятие в коммунизм“? Расстреливать будете или же устроите в Сибири заповедник социализма? Резервацию как бы».
Здесь в «коммунизм» взяли всех.
Но как это произошло? Первый слой ответа лежал на поверхности. Здесь просто не было «настоящего» социализма. Революция случилась на год позже, вдогонку за германской. Партия Ленина — Троцкого (без Сталина, случайно убитого во время «экса» в Тифлисе) захватила власть, но удержать ее в форме диктатуры пролетариата не смогла. Крестьянские восстания и волнения в армии начались почти сразу, и, не доводя дела до Гражданской войны, коммунисты предпочли разделить ответственность с эсерами и меньшевиками. Нэп начался примерно как и у нас, в 1920-м, но без «руководящей и направляющей» очень скоро превратился в обыкновенный госкапитализм социал-демократического толка.
Ленин скончался, как ему и полагалось, в двадцать четвертом (физиология везде физиология, политическая надстройка ей до фонаря), но Мавзолея не удостоился, был похоронен на старой территории Новодевичьего кладбища, примерно там, где «у нас» покоятся жертвы катастрофы «Максима Горького».
Без всякой коллективизации и сталинской индустриализации Россия мирно жила и развивалась вплоть до конца прошлого века. Не было Второй мировой войны, поскольку не было фашистской Германии и СССР, Версальского, Брестского и Трианонского мирных договоров.
Избранный и здесь президентом САСШ Рузвельт предложил создать ООН (которая по уставу и функциям больше напоминала НАТО) для поддержания миропорядка и стабильности не в 1944-м, а в 1935 году. И с этого рубежа началась эпоха мира и сопроцветания коалиции держав Свободного мира.
Войны, безусловно, продолжались, но это были локальные войны между странами с диктаторскими режимами, вроде ирано-иракской, гражданские войны в Азии, Африке и Латинской Америке, миротворческие и антитерорристические интервенции ООН.
Суммарное количество жертв в этой реальности за минувшее столетие хотя и составляло миллионов 30–40, но все равно это как минимум вдвое меньше, чем в нашей, и практически все они приходились на «мир Хаоса», как здесь иногда называли не входящую в Свободный мир часть земной территории.
Такая вот получалась геополитика. С одной стороны, подобный вариант истории мне нравился, но ведь с другой — это чистейшей воды неоколониализм, выражаясь в категориях марксизма-ленинизма.