– А как быть с уголовным законодательством? Тоже – без оглядки.
– Братец, ты меня утомил. И сам стал невнимателен. Я ведь сказал – на улучшение существования. Нарушение же законов, со времен царя Хаммурапи, обычно ведет к его существенному ухудшению, как для общества, так и для отдельной личности. То же касается и сознательного нарушения ныне действующих законов природы, вроде закона всемирного тяготения, скажем.
Однако, пожалуй, мы засиделись. Я хотел изложить тебе план наших совместных действий, а ты затянул меня в пучину праздных разговоров. Теперь я понимаю причину устойчивой неприязни ко мне начальников всех уровней. Глядеть на себя со стороны и слушать – мучительное дело. Единственный выход – поставить по стойке «смирно» и рявкнуть: «Молчать, когда с вами разговаривают!»
Поэтому все остальное – завтра!
Поспи, составь предварительный конспектик, иначе рискуем остаться в позиции упомянутой тобою змеи…
К числу умений Ляхова относилось и умение засыпать в любой обстановке, в любом нервно-психическом состоянии. И даже вызывать сны, способствующие полноценному отдыху. Чем он и воспользовался, потому что знал – завтрашний день будет нелегким.
Двойник прав – общаться с самим собой, даже обладающим несколько иной структурой личности – занятие утомительное. А с полным аналогом было бы наверняка вообще невозможным. Как самому с собой играть в шахматы. Или в преферанс. А вот в кости – можно. Можно играть и выигрывать.
Утром они с Вадимом проснулись не одновременно. Ляхов – чуть раньше. Посмотрел на спящего лицом в подушку парня, подумал, что тот действительно обычный человек. Скорее всего.
Естественным образом уставший, при этом совесть у него чиста, и бояться ему здесь нечего. Ни малейшего в его позе напряжения, мышцы лица расслаблены, дыхание ровное.
Будь он биороботом, вообще ирреальным существом, хоть какой-то деталью, нюансом поведения, интонацией выдал бы себя.
Исходя из этого и следует выстраивать линию поведения. Не задаваясь больше вопросом, кто из них чьим макетом является.
Вдруг да и действительно, тот самый супергиперкомпьютер разыскал в близких мирах подходящие аналоги, нужным образом догрузил, подкорректировал память и свел их, в собственных целях.
Умелый художник вполне способен пририсовать на известной картине лишнюю фигуру, так, что сразу и не догадаешься. Особенно если это многофигурное полотно, вроде «Заседания Государственного Совета» Репина, или «Товарищ Ленин на митинге рабочих Путиловского завода» Бродского.
Розенцвейга он застал уже на ногах. Глаза у него были красные, лицо помятое, словно он пьянствовал всю ночь в компании Адлера и своих новых-старых друзей и помощников. На самом же деле, конечно, работал. Знать бы, над чем.
Но спрашивать мы не будем. Незачем. Пока – незачем.
– Как, Львович, пожар идет по плану? Я тут собираюсь съездить кое-куда. Ненадолго, благо концы в вашей стране короткие и дорожное движение напряженностью не отличается. Половину бойцов оставлю в вашем распоряжении, мало ли что…
– Оставьте, Вадим, конечно, оставьте. Тех, кто со мной прилетел, мы с ними все же получше знакомы. А вы куда собрались? Шлимана искать?
Ляхов действительно надеялся сегодня разыскать капитана, только теперь эта задача казалась ему не самой главной.
– Именно. Одну рацию я возьму с собой, так что свяжемся в любой момент. А вечером съедемся, обменяемся информацией. Идет?
– Почему же нет? Только… Стоит ли нам разделяться? Я, кстати, надеюсь, с помощью Залкинда и Греты мы капитана быстрее найдем.
– Попробуйте. Найдете раньше – поставьте меня в известность. Заодно, если это не нарушает ваших планов, можете поручить им провести независимый поиск. До и, помимо встречи со Шлиманом, выяснить, имеются ли тут некие независимые от него общины? Вдруг да возникли? Может оказаться перспективным. Вы ведь в своем Израиле почти всех знаете, вдруг да разыщете солидарных с вами новопреставленных рабов Божьих…
А я тут попутно еще одну гипотезу проверить намереваюсь. Да вы не беспокойтесь, к интересам государства Израиль мои планы отношения не имеют, вопрос сугубо личный. Если что-то получится, я вас тоже проинформирую. Как водится…
Выехали они снова на двух машинах. В передней, легком командирском джипе «Бентам», Ляхов с двойником. Сзади, на «Додже 3/4», оснащенном крупнокалиберным «Браунингом», – Колосов с бойцами.
К удивлению Ляхова, Вадим имел при себе гримировочный комплект.
– А ты думал, мы с тобой так и будем разгуливать, парочка близнецов, вызывая нездоровое любопытство? – осведомился двойник, наклеивая темно-каштановые усы и шкиперскую бородку, рисуя коллодием звездчатый шрам от правого уха до середины щеки. Маскировку дополнили контактные линзы с почти черной радужкой. Волосы у него и раньше были подстрижены коротким бобриком, а сейчас он их вдобавок подтемнил в цвет бороды и усов.
Получился этакий мужчина цыганистого вида, лет под сорок. Даже когда он стал с Ляховым рядом, сходство в глаза не бросалось. Разве что фигуры и повадки похожи, как кадровых офицеров с одинаковой статью – через одного. Розенцвейг, конечно, при тесном общении мог кое-что заподозрить, так за что подозревать-то? Тем более сводить их вместе Ляхов не планировал.
Но вот двойник, кажется, намеревался отправиться с ним в реальный мир, иначе к чему же эти предосторожности?
Ну да, он же сам сказал, что вопрос контакта согласовывался не один день. Вот и согласовали, спланировали.
Увидев двойника, поручик Колосов недоуменно приподнял бровь, ничего, впрочем, не спросив.
– Это наш человек, – успокоил его Ляхов. – Капитан Ушаков, прибыл по отдельному плану.
(Он назвал двойника девичьей фамилией их общей, если это действительно так, матери, а «капитан» – чтобы не слишком зазнавался. Одного полковника на гарнизон хватит.)
– Поехали. Схема прежняя…
За руль он сел сам. Странная привычка или черта характера – с посторонними водителями, даже простыми солдатами, ездил на правом сиденье спокойно, а с хорошо знакомыми людьми, тем более родственниками – не любил.
– Сначала в Триполи…
Там у него был оговорен своеобразный почтовый ящик, в котором Шлиман мог оставить сообщение. Если бы захотел.
По дороге продолжили беседу, причем на этот раз Ляхов старался задавать как можно меньше вопросов. Пусть напарник выговорится, понятнее станет его собственный сюжет и сценарий.
Поначалу Вадим продолжал, как бы рассуждая вслух, анализировать открывшееся ему на новой службе устройство мира.
«Или – легенду прикрытия», – уточнил для себя Ляхов.
– Итак, если предположить, что пробой, вызванный взрывом «Гнева Аллаха», состыковал определенное количество миров (из которых с достоверностью можно идентифицировать четыре, три в реальном времени, один в боковом), то как-то сразу в зоне соприкосновения возникли или активизировались ранее пребывавшие в латентном состоянии Хранители реальности. Коротко говоря, это такие люди (а может быть, и не совсем люди), которые присматривают за тем, чтобы мир не погрузился в пучину смертельных для него парадоксов, – счел нужным прояснить Вадим, хотя и без этого смысл термина был ясен.