Все ныла и на каждый приказ отвечала: «А как это сделать? Ничего не получится». А сейчас просто кивнула, видна положительная динамика, этак я из тебя скоро нормального человека сделаю.
Выпалив последнюю фразу, Гри выскочил в коридор, я потушила свет. Дедулька прав, мне всю жизнь не хватает решительности. Может, оттого, что я родилась 15 октября, под знаком Весов? Покойный муж частенько злился на меня.
– Ну какого черта ты мечешься между двумя совершенно одинаковыми пачками чая, бери любую, и пойдем.
– Они разные, – тормозила я, – одна в синей упаковке, другая в голубой.
– Хватаем голубую, и айда домой.
– Синяя на двадцать копеек дешевле!
– Согласен, покупаем ее!
– Голубая, наверное, лучше, раз дороже.
– Хорошо, будь по-твоему, голубая так голубая.
– Может, все же синюю?
Это если речь шла о чае, а теперь представьте, что творилось, когда я покупала «серьезные» вещи? Заканчивалась ситуация одинаково. Миша белел, потом краснел, начинал топать ногами и орать дурным голосом:
– Сколько можно? Издеваешься, да?
Я ударялась в слезы и оправдывалась:
– Я хочу как лучше, выгадываю копеечку.
Но, если разобраться честно, дело было не в деньгах, вернее, не совсем в них. Просто я не способна сразу принять решение, причем эта особенность отмечала меня всегда, буквально с пеленок. Еще в детском саду я начинала судорожно всхлипывать, когда воспитательница спрашивала:
– Танечка, что ты больше хочешь на полдник: булочку или печенье?
Бедная Танюша чуть не теряла сознание от непосильной задачи. Булочка была сдобной, зато печенье сладкое.
Булка посыпана аппетитно пахнущей корицей, но между печеньями лежало варенье. В конце концов выпечка тосковала на тарелке в одиночестве, а печенюшек клали целых четыре штучки… Однако в «калорийке» имелся изюм… Впрочем, одно из печеньиц всегда оказывалось шоколадное. И так до бесконечности. Лучше всего я ощущала себя тогда, когда воспитательница Мария Ивановна категорично говорила:
– Сегодня бутерброды.
Это было замечательно, потому что кто-то уже придумал: хлеб с маслом и сыром самый лучший полдник, мне нравилось, когда решение принимали другие и приказывали:
– Надо помыть посуду.
Или:
– Пора спать.
Но вот удивительно, сегодня я не впала в ступор, наоборот, в голове начали крутиться дельные мысли. Интересно, во сколько появляются у метро коробейницы?
Вчера я видела у одной из них довольно дешевый черный платок, даже скорее шаль…
* * *
Над Донским крематорием весело светило солнышко. День сегодня выдался замечательный, один из редких моментов, когда бедные москвичи внезапно понимают, что на улице бывает хорошая погода. Голубое небо раскинулось над столицей, легкие облака медленно проплывали в вышине. Я вошла на территорию кладбища, больше похожего на парк: кругом зелень, веселый щебет птичек и приятный ветерок, изредка налетающий из-за забора. Не хватало только веселого детского смеха, обнявшихся парочек и теток с вязанием, стерегущих спящих в колясках младенцев. Было лишь одно «но»: в парке, в замечательный денек, на вас не наваливается тоска и не щемит от тишины сердце.
Возле входа в небольшое здание толпились люди.
Мужчины в темных костюмах и женщины, отказавшиеся ради печального случая от яркого макияжа. Чуть поодаль стоял катафалк, задняя дверь машины была приоткрыта, и виднелся край гроба, сделанного из дорогого полированного дерева.
Я, сжимая в руке красные гвоздики, скромно пристроилась в сторонке. Из невероятного буйства растений в ларьке самый простой вариант показался мне наиболее уместным в данной ситуации.
Глаза побежали по толпе, как вычислить любовницу Калягина? Женщин было много, я кусала нижнюю губу.
Вчера Людмила сказала, что Андрей, любивший молоденьких, на этот раз изменил своим пристрастиям и закрутил роман с дамой, чья юность оказалась далеко позади. Значит, вот на ту стайку девиц, не постеснявшихся явиться на кремацию в мини-юбочках и обтягивающих футболках, не следует обращать никакого внимания.
Скорее всего это студентки, пришедшие отдать последний долг преподавателю. Три пожилые тетки в «английских» костюмах, сдержанно разговаривавшие с мужиком, нацепившим, несмотря на теплую погоду, плащевую куртку, тоже не подходят на роль страстных нимф. Вероятно, они коллеги или престарелые родственницы. Правда, Люда не называла точный возраст дамы сердца Калягина, сообщила просто, что той за сорок… А ведь пятьдесят, шестьдесят, семьдесят.., это все «за сорок».
Додумавшись до этого, я разозлилась на себя. Навряд ли Калягин страдал геронтофилией. Его любовнице, вероятно, едва пошел пятый десяток, а глядится она небось на тридцать.
Таких в толпе нашлось семь, элегантные, безупречно одетые дамы, в дорогой обуви и с красивыми кожаными сумками. Зря говорят, что самое сладкое время молодость, нет, лучшие денечки наступают в зрелости, когда достигнуто финансовое благополучие, а за спиной остались основные тревоги юного возраста. Студентки в мини-юбочках хотя и демонстрировали всему свету длинные ножки, казались возле ухоженных дам постбальзаковского возраста лахудрами. Теперь оставалось сообразить, кто из дам «маркиза Помпадур», и эта задача оказалась самой тяжелой. Я решила по очереди подходить к каждой, заводить разговор и уже двинулась было вперед, но тут одна из студенточек, единственная из всех одетая не в крохотное платьице размером с носовой платок, а в черненькие брючки, подчеркивающие безукоризненно стройные ноги, девушка, которая до сих пор стояла спиной ко мне, повернулась, и я с изумлением узнала… Этти.
– Танюшка! – воскликнула свекровь и быстрым шагом подошла ко мне. – Вот уж не ожидала тебя тут встретить! Ты знала Калягина? Откуда?
Я подавила вздох, неудивительно, что перепутала Этти со студенткой. Свекровь выглядела восхитительно, стройная, с прямой спиной, молодежной стрижкой и задорно блестящими глазами.
– А ты откуда знала Калягина? – вырвалось у меня.
Этти спокойно объяснила:
– Учились вместе в вузе. Правда, потом очень долго не встречались, а в прошлом году понадобилось сына одной знакомой в институт пристроить, и мне дали телефон Калягина. Вот и начали приятельствовать по новой, ну а ты почему тут?
– Иди сюда, – пробормотала я, увлекая подругу на одну из боковых дорожек, – мне тебя господь послал.
Ну-ка скажи, всех знаешь из присутствующих?
– В общем, да, а что случилось? – удивилась Этти.
– Слушай, – быстро зашептала я, – меня прислал Гри.
– Кто? – с невероятным изумлением воскликнула Этти. – Кри?
Я прикусила нижнюю губу, дед строго-настрого запретил мне сообщать кому-либо о том, что служу у частного детектива. Когда он озвучил категоричный приказ, я робко спросила: