– Как бы узнать, куда она переехала? – задумчиво пробормотала я.
– Скоро риелторша явится, у нее и спросите, – посоветовала соседка и захлопнула дверь.
Я уселась на ступеньку, делать нечего, придется ждать. Время, как назло, словно остановило свой бег. я вся извелась, ерзая на приступке. От скуки пересчитала сначала кафельную плитку, украшавшую стену, потом рассмотрела трещины на потолке и принялась изучать пол. Через некоторое время потный Шелест принес ключи. Соседка взяла их и, не сказав мне ни слова, захлопнула дверь. Агентша явилась, когда я уже почти засыпала, привалившись к перилам.
Увидав старомодно одетую тетку, я обрадованно воскликнула:
– Вы из конторы, которая занимается недвижимостью.
– «Новый дом», к вашим услугам, что хотите? – привычно произнесла риелтор.
– Дайте мне новый адрес Веры!
– Кого?
– Ну той женщины, ключи от бывшей квартиры которой вы приехали сейчас забрать.
– Зачем вам координаты Калягиной? – сурово осведомилась тетка.
– Деньги ей должна, – сделала я озабоченное лицо, – брала на полгода, точно в срок принесла, а Веры нет. Надо же, переехала, а мне ни слова не сказала.
Лицо риелторши разгладилось.
– Да, похоже, ей деньги жутко нужны, раз такие хоромы на барак поменяла.
– На барак? – удивленно вскинулась я.
– Ну да, а еще к нам обратилась.
– Чего же в вашем агентстве плохого?
– «Новый дом» замечательная контора, – обиделась тетка, – только мы платим за метры меньше, чем другие.
– Какой смысл тогда к вам идти?
– Приобретаем апартаменты сами, не ждем покупателя, – пустилась в объяснения женщина, – кстати, вот моя визитка.
Я взяла ярко-голубой прямоугольник, на котором синими буквами было написано: "Решим все проблемы.
Малягина Софья, агент".
– Да, – неслась дальше госпожа Малягина, – мы предлагаем за квартиру чуть меньше, чем другие, зато оказываем уникальную услугу. Вам не потребуется ждать покупателя. Знаете, в некоторых агентствах годами не могут ситуацию разрешить, а мы идем на риск, сами выкупаем метры, очень удобно, хотите всю сумму разом, желаете, можем подобрать меньшую жилплощадь, разница к вам в карман.
– И Вера захотела в барак? – недоверчиво спросила я. – На нее это мало похоже!
Софья печально улыбнулась.
– Обстоятельства вынудили, муж набрал денег в долг и умер, вот вдове теперь расплачиваться приходится. Народ сейчас нервный, на руку быстрый, ей пригрозили, ну и пришлось продавать квартиру. В моей практике, кстати, не первый такой случай.
– Где же ее теперь искать?
Малягина вытащила из сумочки ежедневник.
– Так, Калягина Вера… Мне ее очень жалко стало, любимый супруг скончался, да еще из насиженного гнезда съезжать пришлось, по-моему, хватило бы и одного несчастья выше крыши. Я для нее расстаралась как для себя, нашла коммуналку на Старом Арбате, но Вере показалось дорого, и она попросила подешевле.
– Нашлось такое?
– Как не найтись, – грустно ответила Софья, – в бараке, на первом этаже, газовая колонка, восемнадцать соседей и до ближайшего метро семь верст лесом.
– Это в области?
– Почему?
– Вы про лес только что сказали.
– Так просто, ради красного словца обронила. Тупиковая улица, на мой взгляд, лучшего названия для нее и не придумаешь. Я как увидела хоромы, чуть замертво не упала. Комнатенка эта у нас в базе данных почти два года моталась, никто брать не хотел. И вот, нашлась покупательница, правда, я думала, Вера откажется. Поглядит на барак и согласится на Старый Арбат, но Калягина осталась довольна, даже повеселела и заявила: «Ну спасибо, Удружили, это именно то, что я хотела».
Все бумаги мы оформили в один день, это еще одна отличительная особенность нашего агентства.
– И сколько она на руки получила? – заинтересовалась я.
– Всю сумму, кроме комиссионных и нескольких тысяч за новую комнату. Сумма является коммерческой тайной, – спокойно сообщила Софья, – сами понимаете, такие вещи не разглашают.
– Ладно, дайте адрес, – потребовала я.
– Тупиковая улица, дом четыре, комната два. Езжайте до метро «Полежаевская», потом наземным транспортом до остановки «Товарная», а уж оттуда пешочком, в горку, минут за двадцать дойдете, – пообещала Софья.
До «Полежаевской» я добралась без труда, а вот автобуса пришлось ждать очень долго. Когда железный ящик на колесах наконец прибыл и распахнул двери, из его нутра пахнуло жаром и такими «ароматами», что я сначала шарахнулась в сторону, но делать было нечего, пришлось втискиваться в злую, потную толпу.
Автобус захлопнул двери и поколесил по переулкам, меня охватила тоска. Со всех сторон дорогу обступали высокие заборы, тут и там торчали разнокалиберные трубы, гаражи и грязные, ржавые конструкции, то ли незаконченные стройки, то ли разрушенные дома. Ни магазинов, ни ларьков, ни жилых зданий. Автобус резво скакал по мостовой, петляя, словно заяц, но пейзаж за окнами оставался неизменным: удручающим, давящим.
Наконец из динамика прохрипело:
– Платформа «Товарная».
Я протолкалась к выходу, выскочила на улицу, всей грудью вдохнула свежий воздух и осталась одна. Одышливо кашляя, «душегубка» на колесах исчезла за поворотом, больше здесь никто не сошел, и спросить дорогу было решительно не у кого. Вздохнув, я пошла в гору, за заборами царила тишина, наконец показался мужик с портфелем.
– Где тут Тупиковая улица? – обрадовалась я.
Он пустился в объяснения:
– Прямо топай, не сворачивай, через пути перейдешь, забирай левее, потом увидишь забор, в нем дыру, лезь туда и дуй прямиком через пустырь, там стоят дома, это тебе Тупиковая и будет.
– Другой дороги нет? – ошарашенно поинтересовалась я.
– Одна она тута, через пути, – ответил абориген и ушел.
Я побрела в указанном направлении, минут через двадцать, когда перед глазами предстала изгородь с огромной дырой посередине, меня охватила злость. Кому пришло в голову построить тут дома? Как их жильцы добираются на работу?
Барак, в котором купила комнату Вера, выглядел столь отвратительно, что я даже на секунду зажмурилась.
Я и не предполагала, что в Москве могут быть подобные здания, вернее хижины. Длинное, приземистое, одноэтажное сооружение смотрело на мир тусклыми, грязными окнами, на двери отсутствовала ручка, и я ободрала пальцы, пока сумела открыть ее. Перед глазами предстал длиннющий извилистый коридор, темный и вонючий.
Из-за дверей раздавались звуки выстрелов, детский плач, музыка и громкие вопли. Население барака смотрело телик, воспитывало детей и ругалось.