Белка позвонила мне минут за двадцать до начала презентации духов.
– Степашечка, мы приехали.
– Ты не одна? – удивилась я.
– Неужели забыла? – зашептала бабуля. – Вчера поздно вечером из Нью-Йорка прилетела Риточка. Она не была в России много лет, нельзя оставить ее, Рита в своих Штатах совсем обамериканилась, забыла наши реалии. И неприлично бросать подругу. Если место в зале забронировано, мы легко с Ритулей на одном сиденье уместимся.
– Все в полном порядке, – поспешила я успокоить бабулю, – устроитесь королевами.
Накинув халат, я помчалась к Лизе. На удивление быстро отыскала помощницу Франсуа и заныла:
– Лизочек, помоги!
– Франсуа в буфете, – не отрывая глаз от каких-то бумаг, пробормотала Елизавета, – лучше его сейчас не трогать.
– Знаю, – отмахнулась я, – шеф мне не нужен.
Лиза подняла на меня взор.
– Чего хочешь?
– К бабушке из-за океана прилетела лучшая подружка, – затараторила я, – они не виделись тьму лет. Маргарита эмигрировала, когда я была совсем крошкой, я ее почти не помню. Но для бабули…
Лизавета открыла сумку.
– Не продолжай.
– Они могут сесть на один стул! – воскликнула я. – Просто дай пропуск на вход для Маргариты. На Изабеллу Константиновну я взяла билет заранее.
– Дай-ка поглядеть, – велела секретарь.
Я протянула Лизе серо-голубую карточку. «Правая рука» Франсуа повертела ее так и эдак, потом разорвала и швырнула в пепельницу.
– Фу! Разве можно пожилой даме сидеть на «аляске»? Она же ничего не увидит. На, тут два кресла. Белке и ее приятельнице. Объясни им про отрывной талон – это пропуск на фуршет.
– Второй ряд! – ахнула я. – Круче некуда! Лиза, тебя не отругают?
– Кто и за что? – высокомерно поинтересовалась Лизавета. – Я усаживаю родственников лучшей модели, любимицы руководства фирмы «Бак», музы Франсуа. Кого другого я отправила бы лесом, но тебе самый вкусный пирожок.
– Спасибо, – прошептала я. – Лиза, поверь, я сама обалдела, когда Роман Глебович предложил мне представлять вместе с Балакиревой духи. Я же не манекенщица, не подхожу ни по образу, ни по фигуре. И я ничего не предпринимала, чтобы сегодня выйти с Асей, поверь, никаких интриг не затевала.
– Знаю, дорогая, – кивнула Лизавета. – Остальным тоже известно, что ты не рвалась в звезды, и от этого им только обиднее. Они-то ломали ногти-зубы, выдрючивались, отпихивали конкурентов, мазали их дерьмом, сами забрызгались… И вдруг появляется ничем не запятнанная Тяпа, которой в принципе совсем неохота звездячить, и – опаньки! – она в короне. Я бы на месте «вешалок» тебя отравила. Но не бойся, яда они не подольют, народ правду знает.
– Какую? – обомлела я, сразу подумав про свадьбу и смерть Глеба Львовича.
– Тебе же сделал предложение Антон, – ухмыльнулась Лиза, – а с невесткой Романа все хотят дружить. Кстати, будь осторожна, Тяпа, теперь с трудом разберешь, где враг, а где друг.
– Но я не собираюсь замуж за Тошу! – сказала я чистую правду.
– Ага, – кивнула Елизавета, – так я тебе и поверила.
– Хочу сделать в «Баке» карьеру стилиста, – честно призналась я.
– Отлично, – засмеялась Лиза, – положение жены Антона этому не помешает. Бери пропуска и беги вниз. Если опоздаешь на шоу, Франсуа тебе наподдаст по полной программе, невзирая на брачные планы своей музы.
Я полетела к служебному входу в отель. Хорошая новость: никто из сотрудников «Бака» не знает истинной причины, по которой меня вознесли на Олимп. Плохая – сплетники уже обвенчали нас с Антоном, и ни о какой дружбе с коллегами теперь речи быть не может. Окружающие будут расточать комплименты, нахваливать меня, нацеловывать, я стану получать приглашения на все дни рождения, но Лиза права: искренней любви во всем этом ноль. Хотя, с другой стороны, зачем мне обожание тусовки? Я работаю с Арни, а ему наплевать на то, чья я невеста.
– Степашка! Какая ты красивая! – застрекотала Белка, увидев меня. – Глаза – фонари! Ресницы – щетками! Когда только они выросли?
– Их наклеили, – хмыкнула я, оглядывая бабулю.
В фэшн-мире полно странных личностей. Белка в сиреневом платье с розовым поясом и с желтыми бусами на груди запросто сойдет за какую-нибудь полусумасшедшую блоггершу, которая строчит в Интернете глупости о моде. Сумочка в виде собачки и ярко-зеленые сапоги удачно довершают образ. И бабулина прическа под названием «атомный взрыв в гнезде ворон» абсолютно уместна. Правда, с румянами она слегка переборщила.
Я быстро стерла рукавом халата со щек бабули краску, цвет которой Франсуа определил бы как «пожарный, больной краснухой», и с удовлетворением произнесла:
– Шикарно смотришься. А где твое пальто?
– Верхнюю одежду мы сдали в гардероб, – пояснила Белка. – Риточка, узнаешь Степашку?
– Это невозможно, Иза, – прогремело из-за колонны.
И в ту же секунду передо мной появилась гора, облаченная в ярко-красную футболку, джинсы и белые кроссовки с синими шнурками. Коротко стриженные седые волосы тетки стояли дыбом, на лице у нее не было ни грамма косметики, на плече болталась холщевая сумка-мешок с английской надписью «Береги планету», а на груди висела цепь, явно снятая с собачьей будки.
– Когда я уезжала, – колоколом гудела Рита, – Степка была вредным гадким утенком. А сейчас красавица – глаз не оторвать! Ну, расскажи, как живешь?
– Сейчас нам не удастся поболтать, – быстро сказала я, – боюсь опоздать, шоу вот-вот стартует.
– Тогда беги, – сказала Рита. – Бизнес – это святое, главное, построить карьеру. У нас в Америке считается, что замуж надо выходить и детей рожать после тридцати пяти, когда крепко стоишь на ногах и не имеешь финансовых проблем. У вас, в России, другое мнение.
– Не потеряйте билеты, – крикнула я, торопясь к лифту. – Они одновременно пропуск на банкет. Встретимся на фуршете.
…Отыскать на тусовке нужного человека, как правило, очень трудно, но войдя после удачного завершения шоу в ресторан, я сразу заметила Риту, которая бойко говорила что-то на английском в подставленный микрофон. Пока я пробивалась сквозь гомонящую толпу к бабушке, ее подружка успела освободиться и догнать меня.
– Надо же, – сказала она, – эти парни из Америки делают фильм о русском фэшн-бизнесе. Интересно, как они вычислили, что я из Штатов? Сразу подошли и спросили: «Вы, наверное, живете в Нью-Йорке?»
Я покосилась на белые с синими шнурками кроссовки Риты, на ее джинсы, майку, цепь от жилища Тузика и сумку, выпущенную активистами «Гринписа». Действительно, в даме очень «трудно» угадать американку. А кто еще способен в подобном виде сидеть во втором ряду самого пафосного московского мероприятия месяца? Уж точно, не француженка, та оделась бы исключительно в черные шмотки, и не итальянка, представительница страны самых вкусных макарон была бы обугленной от загара. И уж совсем Рита не похожа на россиянку. Наши дамы, завсегдатаи показов, приходят на километровых каблуках, в золоте-брильянтах, с сумками ценой в космический корабль и все причесаны у одного мастера, сияют белокурыми, одинаково уложенными волосами.