Когда жеребец, свободно перемещавшийся на длинной веревке, появился в поле зрения, Алекс испытал такое огромное облегчение, что даже удивился самому себе. Хотя ему и не хотелось признаваться себе в этом, но он обрадовался, что увидит Кей. И обрадовался он не потому, что его подопечная цела и невредима. Просто для него она олицетворяла связь с отцом, с Шотландией, с Натом — его лучшим другом, несмотря на то что они никогда не виделись.
Алекс медленно спустился с холма. Мешок он держал в руке, предвкушая, в какой восторг придет Кей, когда увидит еду. Он спешился, расседлал кобылу и пустил ее пастись на траве, а потом зашел под навес. Кей лежала на земле, она не проснулась, когда он склонился над ней. Судя по следам слез на ее щеках, было ясно, что она плакала. Вероятно, пока он отсутствовал, ее отвага истощилась.
Алекс открыл мешок и стал тихо выкладывать его содержимое. Первым он достал все еще теплую, только из печи, буханку хлеба, затем — крыжовенный пирог на глиняном блюде. Далее из мешка появилась огромная деревянная миска, почти до краев заполненная мясным жарким с картошкой и морковью. Все это плавало в ароматном соусе. На дне мешка лежала единственная деревянная ложка.
Алекс зачерпнул ложкой жаркое и поднес его к носу Кей. Через мгновение она зашевелилась, затем из-под капюшона появился нос, и только после этого Кей открыла глаза.
Алекс убрал ложку, и Кей потянулась за ней.
— М-м-м, — протянула она, спеша добраться до ложки.
Так как Алекс отводил ее в сторону, Кей села и изумленно посмотрела на него.
— Дайте сюда! — Она вырвала у него ложку и сунула ее себе в рот. Жуя мясо, она прикрыла глаза. — Божественно! Неземное наслаждение.
Алеке протянул руку, намереваясь забрать у нее ложку, но она не отдала ее.
— А где ваша?
— Это и была моя, между прочим. Придется нам пользоваться одной.
— Одной ложкой? — Кей была поражена.
Алекс одной рукой выхватил у нее ложку, а другой протянул ей ломоть хлеба.
— Макайте хлеб. Кстати, кто из нас неблагодарный? Как я понимаю, вы считаете, что я должен был рисковать жизнью, чтобы раздобыть две ложки.
Кей отломила кусочек хлеба и обмакнула его в жаркое. Подливка быстро впиталась в мякиш, а вот захватить им мясо было тяжело: кусочки все время сваливались.
Понаблюдав за ее тщетными попытками подцепить мясо, Алекс протянул ей ложку. Сообразив, что у нее только два пути — пользоваться с ним одной ложкой или голодать, — Кей выхватила ложку из его руки.
— У вас варварские манеры.
— Ау вас аппетит лесоруба. Верните мне ложу, иначе я не расскажу, откуда у меня все это. Меня едва не убили.
— Вас преследовали? — спросила Кей, поднося ложку ко рту.
Наконец Алексу удалось завладеть ложкой.
— Я вам говорю, что меня едва не убили, а вас заботит только одно — чтобы вас не поймали!
Кей ощетинилась, но потом догадалась, что он поддразнивает ее.
— Если бы вас преследовали, мне пришлось бы делить ложку с большим количеством народа. А с меня и вас достаточно.
— Полагаю, что приговоренный преступник, с которым вы путешествуете, — это максимум, что вам по силам вытерпеть.
Кей не понравилась его шутка. В ней было слишком много правды, а еще она пугала.
— Мне кажется, вам следует рассказать мне свою версию того, что произошло в Чарлстоне, — самым задушевным тоном проговорила она, надеясь тем самым воодушевить его на рассказ.
Но Алекс лишь покосился на неё, произнес «гм» и забрал у нее ложку.
— Что это значит?
— Что это не ваше дело.
— Я считаю, что если я могу рисковать жизнью ради вас, если я…
— Медведь? — вдруг встрепенулся Алекс, и его рука с куском хлеба замерла на полпути ко рту.
Кей испуганно взвизгнула, на четвереньках преодолела расстояние, разделявшее ее и Алекса, и прижалась к нему.
— Нет, просто ветер, — сказал он и продолжил есть.
Кей догадалась, что он придумал медведя только для того, чтобы заставить ее замолчать.
— До чего же вы неприятная личность!
— С вами согласился бы весь Чарлстон.
— Весь город — это хороший судья характеру. — Кей надеялась, что ее слова прозвучали легко, но по выражению лица Алекса поняла, что потерпела неудачу.
Они ели в полном молчании, пока она не спросила:
— Вы сильно ее любили?
— Да, сильно.
Ободренная его ответом, она двинулась дальше:
— А как вы познакомились?
— На скачках. — Они доели жаркое, и Алекс потянулся за пирогом, который стоял позади него и который Кей еще не видела.
— Крыжовенный? Мой любимый.
— А какое блюдо у вас сейчас не любимое? — Из его глаз исчезло печальное выражение.
— Вяленая говядина, сушеные яблоки и вода из ручья с плавающими в ней мухами.
Хмыкнув, Алекс своим большим ножом разрезал пирог на четыре части.
— Часть оставим на завтрак. Если вы сможете удержаться и не съесть все. Мисс, куда исчезает все то, что вы съедаете? — Алекс скептически оглядел ее.
— Уходит в мышцы, — с полным ртом ответила Кей и слизала начинку, вытекшую на запястье.
Алекс рассмеялся, и ей понравился его смех.
— Вы долго были с ней знакомы?
— С кем?
— Со своей женой.
— Три недели.
От изумления Кей открыла рот.
— Но это же так мало! Ведь за это время нельзя узнать человека настолько хорошо, чтобы добровольно связать себя узами брака.
— Кто вам такое сказал? Ваша мать?
— И мой отец.
— И еще пастор, в этом я не сомневаюсь.
Кей откусила кусок пирога.
— Полагаю, вы в любви такой же эксперт, как и в том, как скрываться от закона. — Кей испугалась, что ее слова вынудят его снова уклониться от разговора, однако они, казалось, не задели его.
— Да, я знаю, когда в душе появляется любовь. Так как ваша мать наставляла вас? Нужно узнать мужчину, прежде чем выходить за него?
— Естественно.
— А она узнала вашего отца?
— Она была знакома с ним много лет, прежде чем вышла за него, — прищурившись, ответила Кей. — Кажется, вам многое известно о моей семье. Это дядя Ти-Си рассказывал вам о нас?
— Ну, кое-что. Ну что, наелись, или мне сделать еще один набег на таверну? Думаю, фунт или два мяса у них осталось.
— Наелась, но я надеюсь, что вы выработали тактику, как защитить другую половину пирога.