На инспектора снизошло просветление. Девушка, которую он встретил на улице! Теперь ясно, почему при виде ее ему пришла в голову мысль о туфлях. Конечно, это была девушка, которая принимала его в бюро «Кэвендиш», а когда он уходил, показывала туфлю с отломанным каблуком-шпилькой и жаловалась, что не знает, как ей добраться домой. Незаметная, не слишком привлекательная девица во время разговора постоянно сосала конфету. Она узнала его на улице, хотя он никак не мог вспомнить, где ее видел. Эдна колебалась, словно хотела с ним заговорить. Инспектора интересовало, что она собиралась ему сообщить. Хотела объяснить, почему заходила к Шейле Уэбб, или просто думала, что он чего-то от нее ожидает?
– Эдна – близкая подруга вашей племянницы? – спросил Хардкасл.
– Ну, не совсем, – ответила миссис Лотон. – Они работают в одной конторе, но Эдна – глуповатая девушка. Они с Шейлой не особенно дружат. Меня даже удивило, чего это ей вдруг захотелось повидать Шейлу. Эдна сказала, что она чего-то не могла понять и думала, что Шейла ей объяснит.
– А она не говорила, чего именно не понимала?
– Нет, только сказала, что это не срочно и вообще не имеет особого значения.
– Понятно. Ну, мне пора.
– Странно, что Шейла не позвонила, – заметила миссис Лотон. – Обычно она звонит, если задерживается, потому что иногда профессор просит ее остаться пообедать. Но она вернется с минуты на минуту. Просто на автобус сейчас очереди, а отель «Кроншнеп» отсюда далеко. Вы ничего не хотите ей передать?
– Пожалуй, нет. – Выходя, инспектор спросил: – Между прочим, кто выбрал для вашей племянницы имена Розмари и Шейла? Вы или ваша сестра?
– Шейлой звали нашу мать, а имя Розмари выбрала сестра. Забавные иногда придумывают имена. Какие-то причудливые и романтичные. А ведь Энн не была ни романтичной, ни сентиментальной.
– Ну, доброй ночи, миссис Лотон.
Выйдя за ворота, инспектор подумал: «Розмари – хм~ Розмарин для воспоминаний [8] . Романтических – или совсем других?»
Пройдя по Черинг-Кросс-роуд, я свернул в лабиринт улиц, вьющихся между Нью-Оксфорд-стрит и «Ковент-Гарденом». Здесь вели торговлю магазины всех сортов – «Антиквариат», «Кукольная больница», «Балетные туфли», «Иностранные деликатесы».
Поборов соблазн зайти в «Кукольную больницу», я наконец добрался до места назначения. Это был маленький грязноватый книжный магазин в переулке неподалеку от Британского музея. Снаружи, как обычно, стояли лотки с книгами. Старинные романы, подержанные учебники, всевозможное барахло с ярлыками: «3 пенса», «6 пенсов», «1 шиллинг». У некоторых экземпляров каким-то образом сохранились почти все страницы, а иногда даже целый переплет.
Я осторожно проскользнул в дверь, стараясь не задеть кучи книг, громоздившиеся в проходе. Внутри становилось ясно, что магазин принадлежит книгам в значительно большей степени, чем наоборот. Книги плодились и размножались, захватывая все новые территории и явно нуждаясь в сильной руке, которая призвала бы их к порядку. Расстояние между полками было настолько узким, что пройти там можно было лишь с величайшими усилиями. На всех столах и полках высились горы книг. В углу сидел на табурете старик в шляпе с изогнутыми полями и с унылой физиономией. Весь его вид говорил об отказе от неравной борьбы. Вероятно, несчастный пытался справиться с книгами, но книги успешно справились с ним. Он походил на короля Канута [9] , царствующего в мире книг и отступающего от книжного прилива. Это был мистер Соломен, владелец магазинчика. Узнав меня, он кивнул, и его рыбий взгляд немного смягчился.
– Есть что-нибудь по моей части? – спросил я.
– Поднимитесь и посмотрите, мистер Лэм. Вас все еще интересуют водоросли и тому подобное?
– Совершенно верно.
– Ну, вы знаете, где находятся эти книги. Морская биология, ископаемые, Антарктика – все это на третьем этаже. Позавчера я получил новую партию, начал распаковывать, но никак не могу разобраться в этом беспорядке. Вы найдете новые книги в углу.
Я кивнул и пролез боком к шаткой и грязной лестнице, берущей начало от задней стены. На втором этаже помещались книги по искусству, медицине, а также французские классики и ориенталистика. В помещении имелся скрытый за занавесом уголок, неизвестный широкой публике, но доступный специалистам, где хранились редкие тома. Пройдя мимо него, я поднялся на третий этаж.
Здесь были довольно неаккуратно рассортированы книги по археологии, естественной истории и другим почтенным наукам. Пробираясь сквозь копавшихся в них студентов, пожилых полковников и священников, обходя острые углы шкафов и наступая на лежащие на полу пачки книг, я внезапно обнаружил, что моему дальнейшему продвижению препятствует пара студентов разных полов, которые стояли крепко обнявшись, раскачиваясь взад-вперед и ничего не замечая вокруг.
Извинившись, я решительно отодвинул их в сторону, поднял занавес, скрывавший дверь, вынул из кармана ключ и повернул его в замке. Шагнув через порог, я оказался в вестибюле с чисто выбеленными стенами, на которых висели изображения стад на пастбищах горной Шотландии, и с дверью, где красовался отполированный до блеска молоток. Я осторожно постучал. Дверь открыла пожилая женщина с седыми волосами, в старомодной черной юбке и плохо сочетающемся с ней полосатом джемпере.
– А, это вы, – сказала она, не потрудившись даже поздороваться. – Он только вчера о вас спрашивал, причем недовольным голосом. – Женщина покачала головой, словно гувернантка, разговаривающая с непослушным ребенком.
– Да бросьте, няня, – отозвался я.
– И не называйте меня няней, – заявила пожилая леди. – Я уже говорила вам, что это дерзость.
– Сами виноваты, – ответил я. – Вы не должны разговаривать со мной как с маленьким мальчиком.
– Вам в самом деле пора повзрослеть.
Нажав кнопку, женщина сняла телефонную трубку и доложила:
– Пришел мистер Колин~ Да, сейчас пошлю его к вам. – Она опустила трубку на рычаг и кивнула мне.
Через дверь в углу я прошел в соседнюю комнату, до того наполненную сигарным дымом, что в ней было почти невозможно что-либо разглядеть. Когда зрение наконец прояснилось, я увидел внушительную фигуру моего шефа, сидящую в допотопном кресле рядом со столь же старомодным вращающимся пюпитром.