— Расскажи мне об этих соблазнах.
Дэвид отстранился от нее и скрестил руки на груди. Хоуп встала, пошла к окну как раз в тот момент, когда сверкнула молния. Затем послышались раскаты грома и хлынул сильный дождь.
— Нет. Ты воспользуешься тем, что я скажу, лишь для одного — наказать меня.
— Как тебе кажется, ты заслуживаешь наказания за то, что изменила мне?
— Я не изменяла. Я лишь собиралась.
— Это еще хуже.
— Давай больше не будем об этом, — пробормотала она.
— Наклонись через край постели, — велел ей Дэвид, снова наполнив и опустошив рюмку.
— Зачем?
— Делай, как тебе говорят.
— Ты же не будешь ремнем? — умоляла она, наклоняя свое гибкое тело через край постели так, что попочка оказалась против камина.
— А почему бы не воспользоваться ремнем? — Он присел рядом с ней и погладил ее покрытую шелковым шармезом попочку, выпяченную над краем постели. Она повернула голову и увидела, что он приподнимает край ее халата. — Я вижу, что розовый цвет еще не сошел, — сказал он.
— Я же говорила, что он лишь отшлепал меня.
— Спорю, что он занимался не только этим.
— Почему ты говоришь так?
— Я уверен, он раздвигал тебе ноги, — сказал Дэвид, раздвигая ей ноги, — и заметил твою влажность. После чего можно лишь догадываться, что произошло дальше.
Дэвид прижал кончики пальцев к покрытому мягкими волосами лобку Хоуп, потом засунул средний палец во влажную розовую щель, разделявшую его. Хоуп затаила дыхание, почувствовав это нежное вторжение. Два раза за один вечер!
Она лишь взглянула на него через плечо, что дало ей возможность продемонстрировать свой очаровательный профиль.
— Думаю, он также тщательно обследовал вот эту область, ибо моя жена такая потаскушка!
Дэвид прижал палец к ее анусу.
— Возможно, что так случилось, но дальше этого дело не пошло!
— Вот здорово. Я потрясен. Он всего лишь трахнул тебя спереди и сзади!
— Я бы не сказала, что он трахнул.
— В этом я нисколько не сомневаюсь.
Дэвид поднялся и подошел к сосновой коробке для игрушек, нашел лопатку и маленькую плеть.
— Хоуп, становись на четвереньки.
— Зачем? — спросила она, опускаясь на колени.
— На этот раз ты легко отделаешься.
— Правда?
Хоуп присела на пятки, сбросила с плеч атласный пеньюар, обнажая свои прелести.
— Вот так. Я накажу лишь те части тела, которые пульсируют.
Хоуп обмякла, услышав такую угрозу, а Дэвид смог запросто устроить ее так, что голова и грудь покоились на постели, спина чуть выгнулась, колени широко раздвинулись, а ее задница оказалась высоко поднятой. В таком положении ее ягодицы оказались предельно раздвинутыми, а влагалище полностью открылось.
Он начал с более мягкой кожаной плети, слегка обмахивая между ее ягодицами, затем хорошо прицелился, чтобы угодить кончиками хвостов в анус. Эта плеть была специально предназначена, чтобы обхаживать изящные малодоступные или чувствительные места. Дэвид потчевал ею также срамные губы. Она вертелась, стонала и извивалась, но все время изгибала спину, чтобы наиболее изящно предложить ему свои раздвинутые ягодицы. Желание удостоиться подобного внимания говорило о том, что его опытная рука доставляла ей истинное наслаждение.
Спустя некоторое время кожу начало потихоньку жечь. Однако Хоуп уже парила в своих ощущениях. Она все хорошо чувствовала, но не испытывала неприятных ощущений. От унижения, что так обходятся с ее задним отверстием, она чуть не расплакалась, однако возбуждение, которое вызывали возникавшие ощущения, было неописуемо. То же самое произошло, когда он рукой шлепал холм Венеры. Когда Хоуп еще девочкой читала романы, выпускаемые «Гроув-Пресс», такое обхаживание срамных губ описывалось как жестокая и ужасная пытка. С тех пор она узнала, что такие обхаживания, если их умело применять, приносят удовольствие.
Чтобы Хоуп было легче держать спину, Дэвид засунул одну руку ей под живот и поддерживал ее тело, но не переставал легко шлепать уязвимые, широко раздвинутые прелести, пока не увидел, что она покрылась потом от возбуждения.
Он знал, что настало как раз то мгновение, когда можно овладеть ею. Она уже занимала верное положение. Он просто встал позади нее и расстегнул молнию, после чего проникнуть в жену до упора было делом нескольких секунд. Он притянул Хоуп за талию и поставил на четвереньки и изо всех сил стал долбить ее сзади. Воспользовавшись лежавшей под рукой деревянной лопаткой, он сумел побудить ее двигать стройными бедрами в такт с его толчками. Всякий раз, когда он стучал по правой или левой ягодице лопаткой, она от неожиданности переставала дышать. Затем он слышал запоздалое «Ой!».
Однажды он нанес слишком сильный удар маленькой деревянной лопаткой! Она вскрикнула и прикрыла рукой попочку, защищая ее от дальнейших ударов. Не выходя из нее, он поймал ее руку, прижал к талии и как ни в чем не бывало продолжал долбить жену, держа лопаточку наготове, чтобы в случае необходимости призвать ее к повиновению. Он заметил, как по бледной коже расходился розовый отпечаток от причинившего боль удара, и улыбнулся. «Она ведь заслужила это», — чувствуя собственную правоту, подумал Дэвид, наслаждаясь данной мужу властью.
Через две недели они стучались в дверь «Домика у скалы», куда их Сюзен Росс пригласила на ужин. Этот дом принадлежал Энтони Ньютону, но в его отсутствие он переходил в распоряжение Сюзен и ее сестры Лоры. Поскольку возвращение Энтони ожидалось в течение этой недели, Денниса и Сюзен прислали сюда пораньше, чтобы те позаботились обо всех деталях к возвращению работодателя. Поэтому именно он открыл дверь Хоуп и Дэвиду, забрал верхнюю одежду и отвел их в гостиную нижнего этажа, где находился камин из мрамора и тиковый бар со спиртными напитками, за которым Деннис тут же занял место, чтобы смешать коктейли для новых гостей.
Сюзен Росс вышла встретить их, таща за руку Майкла Флегга. Девушки обнялись, мужчины пожали руки. Дэвиду немедленно поднесли виски с содовой, чтобы тот мог пережить первые впечатления, которые произвел на него Майкл Флегг.
Сюзен тут же отвлекла его, удивив скромными, искренними словами о том, что она рада встретиться с ним при таких обстоятельствах и что ей хотелось играть с ним с того самого момента, когда их несколько месяцев назад представили друг другу.
— Здорово!
Дэвид не мог оторвать взгляд от молодой покорительницы сердец, ее миниатюрной фигурки, облаченной в тот день в скромное синее шерстяное платье, медовых волос, волнами свободно ниспадавших на спину, и крохотных ножек в туфлях с каблуком и Т-образным ремешком.