Бедную девочку втащила в кабинет красная, как огнетушитель, Маня.
– Мама, – заорала она по обыкновению, – только посмотри!
Смотреть было не на что – зрелище жалкое. Ева стояла в насквозь мокрых и грязных чулках. Мокрым оказался и подол платья, очевидно, на девочке в такую погоду была только короткая куртка. Покрасневшие, озябшие руки вылезали из коротких рукавов. На щеках – размазанные слезы.
– Так, – моментально сориентировалась я. – Немедленно наполни ванну горячей водой, сунь туда Еву, дай ей красного вина с корицей. После натяни на подругу теплое белье, носки, и пусть ложится спать. Завтра поговорим.
– Но, мамочка, – заныла Маруся.
– Завтра, – категорически отрезала я, – все разговоры завтра.
Девочки исчезли. Я расслабилась: ничего не хочу сегодня знать, только завтра. Но вышло все иначе. Примерно через час в дверь позвонил Владимир.
– Простите за столь позднее вторжение. Мне нужна Ева.
Впустив стоматолога, я искренне удивилась:
– Почему вы решили, что девочка здесь?
Владимир сосредоточенно стряхнул капли дождя с волос.
– Ева убежала из интерната. Надо сейчас же вернуть ее на место.
– Но это невозможно, ребенок устал и спит.
Дантист бесцеремонно крикнул на весь дом:
– Ева, выходи!
Застучали двери, разбуженные домашние повыскакивали из спален.
– Ева, – продолжал неистовствовать Владимир, – знаю, что ты здесь, собирайся.
– Никуда она не пойдет, – заявила Маня. – Ева спит, а вы не имеете права запихивать дочь в интернат против ее воли, есть хартия прав ребенка.
– Своей маме это высказывай! – рявкнул стоматолог. – А ну быстро тащите сюда Еву! Считаю до трех.
– А если не отдадим, то что? – воинственно поинтересовалась Маня.
– Уеду домой и сообщу в милицию о похищении дочери, нервы так измотаю, мало не покажется. Ну, быстро, где ее комната?
– На втором этаже, третья справа, – растерянно сказала Наталья.
Владимир как на крыльях взлетел по лестнице, мы толпой понеслись за ним. Возмущенный отец рванул дверь, и перед нашими глазами предстала маленькая фигурка Евы, забившейся в самый угол кровати.
– Знаешь ты кто? – накинулся Владимир на дочь. – Мерзавка, негодяйка, собирайся немедленно в интернат!
Девочка отрицательно помотала головой. Потерявший рассудок Владимир рванулся к кровати и вытащил Еву из-под одеяла. Ночная рубашка задралась, и под ней обнаружились неожиданно не по-детски кокетливые трусики, отделанные черным кружевом.
– Где ты откопала это белье, потаскуха? – заорал стоматолог и поволок упирающуюся Еву из комнаты.
– Дайте ей одеться, – вступилась я.
– Не графиня, так поедет, – вопил Владимир.
И тут на сцену выступила вдова, задрапированная в бежевое неглиже. Освобожденный от грации бюст устрашающе заколыхался, когда Марта Игоревна двинулась на стоматолога. В руках она сжимала предмет, напоминающий скалку.
– По какому праву, молодой человек, – грозно начала она, – устраиваете скандал в приличном доме?
Владимир, не понявший ни слова, отпустил Еву и показал вдове поднятый кверху средний палец правой руки. Уж не знаю, правильно ли поняла Марта Игоревна значение хамского жеста, но она, не колеблясь, опустила свою скалку на голову грубияна. Дантист страшно ойкнул, закатил глаза и без чувств свалился к нашим ногам. Вдова окинула присутствующих грозным взором, перешагнула через тело поверженного врага и, пробормотав под нос: «Вот так», с достоинством удалилась, оставив нас на поле битвы.
– Что теперь делать? – растерянно спросила Зайка.
– Сначала спрячу Евку в комнате у Ирки, там за шкафом есть дверь в бельевую. Ни за что не найдут, – сообщила Маня и, протянув подруге халат, повела ее наверх.
Наташка, Зайка, Кока, Тема, Аркадий и я продолжали растерянно смотреть на бесчувственное тело.
– Может, она его убила? – осторожно осведомилась Зайка.
– Чем Марта Игоревна треснула Владимира? – поинтересовался Кешка.
Я пожала плечами:
– Было похоже на скалку, но откуда вдова ее взяла?
– Может, положить бедолагу на кровать в свободной спальне? – предложила Наташка. – Простудится еще на полу.
Я с сомнением посмотрела на здоровенного мужика. Как мы, четыре хилые тетки, его потащим? Аркашка со сломанной ногой не в счет, у Темы сил как у воробья.
В конце концов Зайка ухватилась за правую ногу, Кока и Тема – за левую, нам с Наташкой достались руки. Кое-как, почти волоком, дотащили стоматолога до комнаты и, раздев, закинули на кровать. На голове у буяна не было открытых ран, и нам показалось, что он просто спит. На всякий случай, прихватив детектив, теплый плед, сигареты и стакан горячего сладкого чая, я устроилась на караул возле кровати.
Детектив попался неинтересный – на первых сорока страницах ни одного трупа. Горячий чай приятно грел желудок. Глаза закрылись сами собой. И тут послышался слабый стон. С трудом разлепив веки, в слабом свете ночника я увидала, что полуголый Владимир сидит на кровати.
– Где я? – простонал мужчина, озираясь.
– У нас дома, в спальне для гостей.
– Как меня угораздило сюда попасть?
– Приехали за Евой и начали драться, – пояснила я.
Владимир откинулся на подушки.
– Боже, что вы сделали с моей головой!
– Марта Игоревна стукнула вас по темечку чем-то страшно похожим на скалку. Завтра обязательно спрошу, что это было.
– Где Ева?
– Спит скорей всего. Надеюсь, не собираетесь начать все сначала?
– Просто не знаю, что со мной случилось. Когда позвонили из интерната и сказали, что дочка убежала, прямо разум потерял. Думал, убью.
– Очень хорошо вас понимаю. Непослушные дети могут ангела из себя вывести. Но вы слишком строги к Еве. Попробуйте просто полюбить ребенка.
Владимир горько усмехнулся:
– Даша, к сожалению, вы ничего не знаете.
Я вылезла из кресла, закурила сигарету и села на кровать к дантисту.