Гражданская церемония, в которой мэр Донати чувствовал себя на высоте, закончилась. По закону они уже были мужем и женой. Но предстояла еще церковная служба. Теперь отец Марко чувствовал себя на высоте. Орлиными очами он следил за женихом и невестой. Бернардо слишком близко притянул к себе Энджи для поцелуя.
— Никаких фиглей-миглей! — громовым голосом объявил отец Марко. — До тех пор, пока вы в церкви.
— Но она уже… — начал кто-то, не подумав. Рев добродушного смеха заглушил его слова.
Энджи почувствовала, как напрягся Бернардо, и тут же присоединилась к смеявшимся, после чего с удовлетворением обнаружила, что он расслабился и даже улыбнулся.
В церкви доктор Уэндхем предложил дочери руку и повел ее к алтарю. У алтаря Энджи забыла обо всех, кроме Бернардо. Он был бледный, нервничал и так крепко держал ее за руку, будто она была единственная, в ком он мог не сомневаться в этом шатком мире. Она впала в оцепенение. Они с Бернардо прошли такую трудную, каменистую дорогу, что почти потеряли направление. Но теперь, наконец, обрели друг друга.
Праздник устроили на центральной площади Монтедоро. Накрыли дюжину длинных столов. Постелили снежно-белые скатерти, сиявшие на ярком солнце. Куда ни кинь взгляд, повсюду цветы. Много цветов было из теплиц Федерико Марселло, который сидел рядом с Баптистой и держал под столом ее руку.
Сперва были речи, каждый хотел сказать свое слово, наконец, пришло время резать торт. Потом заиграл оркестр, и невеста с женихом под аплодисменты пошли танцевать.
— Я думал, тебе будет тут плохо, — бубнил Бернардо в ухо молодой жене. — Но я ошибался. Они сделали для тебя все. Лишь бы не потерять тебя.
— Не только для меня, — возразила Энджи. — Они твои друзья, твоя семья. Они сделали это для тебя. Ох, дорогой, разве ты не видишь? Они протягивают тебе руку. Не пора ли тебе подойти к ним и тоже протянуть руку?
Он не ответил. Она не настаивала. Хватит и того, что он задумался над сказанным.
— Я сегодня делал все правильно? — озабоченно спросил он.
— По-моему, немножко поздно спрашивать меня об этом. Нет? — Она засмеялась и коснулась его лица.
— Я был в отчаянии. Как я ни умолял тебя, ты говорила «нет». Но я не мог бы жить без тебя. Наверно, я заставил тебя согласиться.
— Я могла отказаться.
— Нет. Ведь жители города приняли твердое решение связать нас крепким узлом. Весь Монтедоро сделал за меня всю предсвадебную работу.
— И мы, — вставил Лоренцо. Он стоял за спиной брата и бесстыдно подслушивал.
— Где бы ты был без своих братьев? — спросил Ренато. Держа жену в объятиях, он в танце приблизился к ним.
— И не только братьев, — вступила Энджи. — Я догадываюсь, что ты…
— Да, я попросил Баптисту помочь. И она так легко согласилась, будто я один из ее собственных сыновей.
— Это ни о чем тебе не говорит? — спросила Энджи, когда они вернулись к столу.
— Полагаю, что говорит, — задумчиво протянул Бернардо.
Доктор Уэндхем внимательно разговаривал с Эллой, сосредоточенно глядя на ее поврежденное лицо.
— По-моему, я могу помочь этому ребенку, — спокойно сказал он, обернувшись к дочери.
— Да, папа. Я как раз собиралась просить тебя об этом, — тихо ответила Энджи.
— Я полагаюсь на тебя, ты все устроишь. Сделай в Палермо рентген и пришли мне. Наверно, лучше, если я приеду сюда делать операцию. Тогда я смогу заодно и тебя навестить.
— А счет пришлете мне, — быстро вставил Бернардо.
— Мой дорогой мальчик, — доктор Уэндхем ласково посмотрел на него, — одно из преимуществ богатого человека в том, что можно не брать плату, если не хочешь. С кем я должен теперь танцевать?
Он ушел, и через минуту они увидели, как он кружит в танце жену мэра.
— Он и вправду сделает операцию бесплатно? — повернулся Бернардо к Энджи.
— Он постоянно это делает.
— Я так во многом был не прав.
— Это неважно, amor mio. У нас есть время все сделать правильно.
— Да, — смущенно согласился он.
— Тебе решать, но, по-моему, пора все рассказать Баптисте.
— В такой момент… ведь это большой риск…
— Не думаю, что это риск.
— Пойдем вместе. Я не смогу без тебя.
Баптиста наблюдала, как молодожены вместе поднялись и направились к ней. Бернардо сел рядом и взял ее руки в свои.
— Как я могу отблагодарить тебя за то, что ты сегодня сделала для меня? — мрачно спросил он. — Нет слов…
— Нет, одно слово есть, — перебила его Баптиста. — Все эти годы я мечтала, чтобы ты принял от меня материнскую любовь. Не забывал свою настоящую мать, но с любовью относился и ко мне. Это был счастливый день, когда ты пришел ко мне за помощью. Я всегда любила тебя как родного сына. Если бы только ты мог просто поверить этому…
— Но как я могу принять твою любовь, — лицо Бернардо выражало смертную муку, — зная, что у меня нет на нее права? Есть одно… если бы все эти годы ты знала правду…
— Какую правду, сын мой? — Она с нежностью смотрела на него.
— Что я ответствен за гибель твоего мужа. — Бернардо заскрипел зубами. — В тот день я убежал. Я намеревался спуститься в Палермо, хотел увидеть, где он живет, увидеть его жену и другую семью. Я ревновал его, потому что мы, мать и я, должны были прятаться. Я так сюда и не дошел, повернул назад. Но тем временем они на машине поехали искать меня. Случилась авария, и они погибли.
Бернардо говорил и заставлял себя смотреть на Баптисту. Он ждал, когда на лице ее появится отвращение.
— Так вот как это было, — она улыбнулась ему. — Винсенте не мог вообразить, почему ты вдруг исчез.
— Так ты знала об этом? — спросил потрясенный Бернардо. — Но как он мог? Он же погиб на дороге.
— Да, но прежде, чем поехать тебя искать, он позвонил мне. Он хотел предупредить, что вернется домой поздно, потому что они с твоей матерью должны найти тебя.
— Вы вдвоем говорили обо мне? — ошеломленно пробормотал Бернардо. — Ты знала?
— Я знала о второй семье Винсенте почти с самого начала. Я спросила его об этом. Не проклиная, а просто давая знать, что нет необходимости во лжи. Мы откровенно поговорили, как друзья. И с тех пор он всегда был открыт для меня. Я знала, когда он посещал вас. Ох, мой дорогой мальчик, это шокирует тебя? Между мной и Винсенте не существовало секретов.
— Но ты же его жена…
— В сердце есть место для разного вида любви. Твоя мать сделала его счастливым. Это было такого рода счастье, какого я не могла ему дать. — Она любящими глазами посмотрела на Федерико, сидевшего рядом с ней. — Другой мужчина оставался моей великой любовью. Винсенте об этом знал. Муж был моим самым близким другом. Однажды он заставил меня дать обещание, что, если с ним что-нибудь случится, я позабочусь о другой его семье. Я с радостью дала обещание. И горжусь тем, что сдержала его… насколько ты позволил мне сдержать его.