Роуэн в испуге открыла глаза. Говорят, такое случается после тяжелой утраты, но ей никогда не приходило в голову, что это может произойти с ней. Холод пополз по ее спине, и Роуэн задрожала. Зачем ей помнить его лицо после того, что он сделал с ней? Грег любил другую женщину, которая родила от него ребенка, в то время как он отказывал в этом ей, Роуэн... Снедаемая своей болью, она не сознавала, что по ее лицу текут слезы, и когда дверь ванной тихо открылась и закрылась, она не сразу вытерла их. Повернув голову, Роуэн увидела, что в дверях стоит Эван.
Он хотел сказать ей, что закончил работу. У него не было намерения входить, но, услышав плач, он не мог удержаться. Она небрежно закрепила волосы на макушке, и влажные вьющиеся пряди обрамляли ее лицо. Влажные карие глаза с длинными ресницами, на которых повисли слезинки, умоляюще смотрели на него; влажные розовые губки слегка припухли, и сердце Эвана дрогнуло, забившись быстрее, чем обычно. Влажный душистый воздух, исходивший из ванны, проникал в его поры и распалял желание, вспыхнувшее в его крови, когда он увидел Роуэн.
– Ты пришел сказать, что идешь домой?
Стараясь проглотить комок в горле, Роуэн слабо улыбнулась, заставляя себя не обращать внимания на то, что Эван закрыл за собой дверь. Но как можно было игнорировать тот невероятный факт, что он стоит здесь перед ней – высокий мужчина в черной футболке, которая облегает великолепную грудь и широкие плечи, – воплощение физического совершенства, мечта каждой женщины.
Эван не сдвинулся с места.
– Ты хочешь, чтобы я ушел домой?
Это был провокационный вопрос, и оба понимали это. Ей нечего терять, подумала Роуэн. Она уже утратила очень многое из того, во что верила.
– Ты предлагаешь мне плакаться в твою жилетку? – спросила она внезапно охрипшим голосом.
– Расскажи мне, чем вызваны твои слезы.
Неожиданно для себя Эван опустился на корточки возле ванны и, протянув руку, прикоснулся к влажному завитку, прилипшему к ее щеке.
– У меня много причин, чтобы плакать. Разве ты так не думаешь? – Струйка пота скользнула между ее грудей. Атмосфера становилась все более напряженной. Эван смотрел на Роуэн так, будто она могла спасти его душу. Вдруг она поняла, что улыбается. Слезы и улыбка – сейчас они неразделимы. Эмоции захватили ее, и Роуэн не смогла совладать с собой. С нежностью глядя на Эвана, она протянула руку и отвела с его лба прядь черных волос. В его удивительных глазах мерцали мириады оттенков зеленого, а черные ресницы поражали длиной и блеском. – Останься, Эван... я хочу, чтобы ты остался.
Вместо ответа он опустил руку в пенящиеся пузырьки. Роуэн улыбнулась ему.
– Здесь хватит места для двоих? – спросил он.
Чувствуя глухие удары сердца, Роуэн медленно кивнула. Она жадными глазами смотрела, как Эван раздевается. Он остался в трусах, и у нее мелькнула мысль, что такое тело просто завораживает – мускулистый торс, широкие плечи, длинные ноги... Когда, наконец, Эван снял трусы, Роуэн увидела не менее красивую и впечатляющую часть тела. У нее пересохло в горле. Подтянув колени к подбородку, она ждала, пока он опустится в воду напротив нее. Опускаясь в ванну, Эван коснулся ее своим телом; его кожа покрылась пузырьками душистой пены.
– Гмм... довольно приятно, – выдохнул он.
– Наверное, у тебя все болит от... от тяжелой работы.
– Болит, дорогая... но не от тяжелой работы. Иди ко мне... – Не успев опомниться, Роуэн почувствовала, что он обхватил руками ее лицо и приник к губам жарким влажным поцелуем. Эван не спешил, дав волю своему нежному, как бархат, языку, в то время как Роуэн уже охватила сладостная дрожь желания, нараставшая от «Как приятно!» до «Я умру, если ты вскоре не овладеешь мной».
Они молча наслаждались близостью, не видя, как повсюду растекается вода. Затем, внезапно вздрогнув от холода, Роуэн подняла голову и заглянула Эвану в глаза.
– Ты останешься на ночь?
В ее взгляде отразилась такая острая потребность, что на мгновение Эвана охватила паника. Он никогда не думал, что зайдет так далеко. Бесполезно обманывать себя, думая, что этого не произошло. Он погрузился в эти отношения так глубоко, что боится утонуть. Но внезапно его охватило чувство жгучего стыда: Роуэн отдает ему всю себя без остатка. В ней нет ни капли эгоизма, и ему это известно. Он действительно сказал ей то, что думал: не иначе как ее муж был не в своем уме, когда вступил в связь с другой женщиной. Поэтому... он останется на ночь, а утром... утром он расскажет ей о себе: чем вызван его приезд, что ему нужно сделать, чтобы вновь стать самим собой, и почему он не может взять на себя какие-либо обязательства. Поймет ли Роуэн, что их отношения не могут развиться во что-то более значимое? Ему остается лишь надеяться на это.
– Понимаю, ты не хочешь... – Она начала вылезать из ванны и удивилась, когда Эван потянул ее в воду. Он не заметил, что замешкался с ответом.
– Я останусь на ночь. Ты слышишь, Роуэн? Я хочу остаться.
Она неуверенно положила руку на его мокрую грудь и улыбнулась.
– Хорошо. Теперь я счастлива.
Обхватив руками милое лицо, Эван усмехнулся.
– Дорогая, я живу ради того, чтобы сделать тебя счастливой.
Утром, Роуэн, чувствуя боль и усталость после ночи любви, выскользнула из постели, постаравшись не разбудить Эвана. Бросив беспомощный взгляд на длинную мускулистую руку, покоившуюся на одеяле, она не смогла подавить внезапно вспыхнувший жар в крови. Никогда не было у нее такого щедрого, но и требовательного любовника, подтверждением чего являются едва заметные, но весьма чувствительные следы у нее на теле. Роуэн надела халат, нашла свои тапочки и тихо направилась в кухню, чтобы сварить кофе. К тому времени как она вошла в спальню с подносом, на котором лежали рогалики и дымились чашки с кофе, Эван уже сидел в постели, подложив под спину подушки. На его лице играла такая по-мальчишечьи озорная улыбка, что Роуэн едва не уронила поднос.
– Где ты была? Я проголодался.
Она даже не смогла притвориться, будто не понимает, что он имеет в виду. Ее лицо залилось такой же яркой краской, как лак у нее на ногтях, и, поставив поднос на ореховый столик у своей стороны кровати, она заметила, что у нее дрожат руки.
– Поэтому я пошла приготовить нам завтрак.
– Я не хочу есть, роскошная, сексуальная женщина! Ты чертовски хорошо знаешь, какой голод меня терзает. – С нетерпеливым ворчанием Эван схватил Роуэн за руку и потянул к себе. Ее шелковый халат распахнулся, и, когда она попыталась сесть, перед его жадным взором предстали полные груди совершенной формы с Напрягшимися розовыми сосками. Эван не мог оторвать от них взгляд.
– Я тоже проголодалась, – глухо сказала она, плотно запахивая халат, – и мне нужно поесть, иначе у меня не будет сил заниматься чем-либо. – Быстро пересев на край кровати, Роуэн положила горячий душистый рогалик на голубую фарфоровую тарелку и протянула ее Эвану. – Какой кофе ты любишь?