— Если веришь, что Зона разумна, можешь смело записывать нас в ее любимцы. Почти прямо к нам плывет тот, за кем мы собирались охотиться этой ночью.
— Неужели капитан Сенников? — удивился Стерх.
— Можешь не сомневаться. Эта рожа мне уже два месяца по ночам снится. Ненавижу этого козла. Даром, что офицер — ведет себя, как вшивый интеллигент.
— Из-за прошлой ходки злишься? — понимающе спросил Стерх. — Знаешь ведь, что нельзя так.
— Если бы не его идиотская уверенность, что мы расстреляли просто немножко больных людей, если бы не дебильная упертость, с которой он тащил генералов по Зоне… Все пошло бы иначе, и все наши с прошлой ходки вернулись бы назад живыми.
— Да брось, Серый. Это ж Зона, мы все сюда идем, зная, что, может, в последний раз.
— Да при чем здесь… Ладно, проехали. Собирай парней, отзывай разведку. Пусть сворачивают лагерь. Лодки оставляем здесь — нечего лишний груз на себе таскать. Лишнее продовольствие, боепитание — в схрон. Может потом пригодится. Себе оставить все по минимуму: пойдем быстро, чтоб никакой погоне за нами не угнаться было. В группе захвата идем мы с тобой, да еще пару человек возьми. Больше не понадобится: там кроме него только один из генералов-дисаров. А про генералов мне специального приказа в этот раз не было — так что обойдемся только капитаном.
— Бегу! — радостно сказал Стерх и быстро зашагал в ту сторону, где исполнительные военсталы заканчивали надувать вторую лодку.
— Эх, синяя рябина да красная сосна. Так повезло, что аж страшно, — сказал сам себе Серый, по старой привычке прикусывая костяшку большого пальца. — Но что теперь? Не отказываться же от подарка.
И аккуратно примостившись за кустом, поднял к глазам бинокль.
Несмотря на тот факт, что маршрут Крот знал как свои пять пальцев, а всевозможные аномалии сохраняли вблизи от озера стабильное положение месяцами, с Булем все равно идти выходило гораздо быстрее. Уже привыкнув к мысли, что в его распоряжении есть настоящий дисар, Крот продолжал удивляться тому, как быстро теперь он может добираться в самые отдаленные окрестности озера. Получив кроме сверхчувствительности к аномалиям еще и знания, Буль так легко шел по заполненной «ловушками» местности, словно ходил здесь ежедневно да еще и не по одному разу.
К сожалению, Буль при этом сильно уставал, поэтому добравшись до удобного места под временную стоянку, Крот оставил дисара заниматься обустройством лагеря, а сам в нетерпении отправился к тому месту, где две большие «электры», разместившись на небольшом расстоянии друг от друга, имея к тому же немалый потенциал для роста, должны были встретиться со дня на день в центре большой поляны, куда их постепенно «стягивала» старая «плешка». Редчайшее событие пропустить было нельзя, поэтому и решился Крот оставить Хомяка со Штыком одних. Благо, за прошедшие недели все уже достаточно пообвыклись, чтобы спокойно прожить несколько дней без контроля со стороны озерного сталкера.
Оставшись один, Буль первым делом перекусил, потом немного полежал под растянутым тентом, и, наконец, почувствовав, что силы к нему вернулись, отправился за хворостом для костра. В лесу, где аномалий было больше, чем грибов, с готовой для костра древесиной проблем не было. Но, обученный Кротом, Буль искал теперь толстые сухие ветки определенного вида, оказавшиеся вблизи от «жарки», но не сгоревшие в ее огне. Именно такая древесина давала практически бездымный огонь. И поскольку на этом месте Крот останавливался не в первый раз, за такой древесиной от стоянки пришлось отходить на добрую сотню шагов. По счастью, Буль не опасался заблудиться, и уж тем более не боялся бродить между аномалий. Автомат за спиной придавал уверенности на случай встречи со случайным зверем.
Не спеша двигаясь по расширяющейся спирали, Буль собрал достаточно толстых сухих веток, и уже собирался возвращаться к вещам, как вдруг услышал человеческие голоса. Своих здесь не могло быть, по определению. Поэтому, постояв, прислушиваясь, пару минут в недоумении, Буль двинулся в ту сторону, где несколько человек, не стесняясь громких голосов, вели ожесточенный спор.
— Я что, сявка ему какая-то? — доносилось из-за трех сросшихся вершинами елок. — Ну скажи, Коготь, я что — так и должен это терпеть? У Карася куда больше авторитета, чем у этого долбанного фримена, и то он так со мной не говорит никогда.
— Хук среди «свободников» тоже человек уважаемый, — успокаивающе отвечал Коготь. — Погоди, недолго потерпеть осталось.
— Ты так резко выступаешь, — подключился третий, — потому что до лагеря далеко и здесь никто нас услышать не может. А «свободники» — ребята серьезные. Здесь себя как дома чувствуют. И что ты им собрался в открытую противопоставить?
— Да что мне «свободники»! — обозлился первый. — Да я весь этот клан…
— Тихо, успеешь еще, — оборвал его Коготь, судя по звуку, добавив к уверенным словам увесистый хлопок по спине. — У Карася все продумано до мелочей. Как всю работу Хук со своими фрименами выполнит, так и наступит наша очередь со всеми обидами разобраться. Если не будешь горячку пороть, обещаю: Хук — твой.
— Ты так и не сказал, как мы весь этот груз выносить отсюда будем? И кто нас выведет, если «фримены» в расход пойдут? Или одного оставим?
— Скажу. Только больше никому ни звука. Когда к озеру выйдем, Хук попытается Паленого в клан покойничков определить. Мы Паленого спасем, и когда придет время с фрименами посчитаться, Паленого тоже не тронем. Перенесем с Паленым груз подальше от озера, в несколько заходов. Сделаем схрон. И домой. А уж выносить за Периметр кто-нибудь другой будет. За работу получим в пять раз больше против обещанного.
— Ого! — повеселел третий. — Вот это дело!
— Ты обещал, Хук — мой! — заметно оживился первый. — А с Паленым потом что?
— Да на кой ляд эта гнида потом нужна будет? — удивился Коготь. — Перо в печень да головой в «плешь».
Буль не понимал из разговора ни слова, но общий угрожающий тон собеседников не оставлял никаких сомнений в том, что к озеру вновь пожаловали незваные гости. И намерения у этих гостей вряд ли были добрыми. Стрелять по неизвестному и всего лишь вероятному противнику было бессмысленно, поэтому Буль осторожно повернулся, чтобы тихо уйти. И обнаружил, что прямо к нему направляется незнакомец в длинном сером плаще, грязных сапогах и засаленной кепке. Главной же деталью в костюме небритого мужчины являлся, несомненно, автомат, ствол которого смотрел Булю в живот. До незнакомца было шагов двадцать, но Буль буквально спиной ощутил, что бежать бесполезно: на такой дистанции стрелок чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы не подавая никаких команд просто идти, угрожая оружием.
Но бегство Буль не считал единственно возможным вариантом поведения, поэтому, когда до небритого незнакомца оставалось шагов десять, он грозно нахмурил кустистые брови и рявкнул, как на плацу:
— А ну стоять! Кто такой? Куда прешь по охраняемой территории?