Результат — ноль.
"Еще разок".
Она снова потянула за руку, на этот раз решительнее и ровно вниз, и, как по волшебству, электрический ток отключился, а что самое невероятное — впервые с той минуты, как она решила остановиться и помочь этому сукину сыну, по телу разлилось ощущение блаженства.
"Молодец. Молодец. Теперь ты в порядке. Ты справишься. Дождись, когда он подойдет".
Сквозь прикрытые веки она чувствовала направленный на нее свет.
"Подожди".
103.
Подойдя к Рамоне, Четыресыра взял ее за ногу и поволок к обочине. Казалось, она была без чувств, но время от времени приоткрывала веки, чтобы понять, что происходит.
Он с трудом дотащил Рамону до ограждения и отпустил, чтобы отдышаться, когда она ни с того ни с сего саданула ему пяткой между ног.
Четыресыра отлетел назад, словно его толкнуло невидимое существо, и схватился руками за низ живота, потом из-под шлема прыснула желтая желчь, и, корчась в приступе рвоты, он увидел, что стерва поднялась на ноги и пытается улизнуть.
104.
Человек в шлеме догнал ее и ударил наотмашь по лицу тыльной стороной ладони. От удара ее тело исполнило неловкий пируэт, и Фабиана Понтичелли, прямая как манекен, отлетела назад, задев левым бедром металлическую балку, больно ударилась скулой о землю и, наконец, рухнула на подстилку из пластиковых пакетов, бумажного мусора и мокрых листьев, стукнувшись лодыжками о бетонный фундамент ограждения.
Она знала, что должна сразу же, моментально подняться и со всех ног рвануть прочь, потому что человек в шлеме собирался сделать что-то очень нехорошее, но тело не слушалось. Вместо этого оно свернулось калачиком. Руки обхватили колени, а голова прижалась к плечу.
"Открой хотя бы глаза, посмотри, где он", — сказал голос отца.
"Не могу"
"Не сопротивляйся! Лучше быть изнасилованной, чем изнасилованной и забитой насмерть", — посоветовала Эсмеральда, которая, как всегда, в выражениях не стеснялась.
"Эсме права, папа. Он изнасилует меня и оставит на дороге"
Однако более стойкая и упрямая часть ее существа велела не сдаваться. Потому что так нечестно.
Она тихо заплакала, глотая рыдания и проклиная себя за то, что остановилась. Знай она, что за сволочь этот тип, проехалась по нему колесами.
Металлический скрежет вернул ее к реальности.
"Что он делает?"
Распухшие глаза ничего не могли разглядеть в темноте, но слух пока не отказал, и то, что она услышала, вселило в нее немного надежды.
Тип возился с ее мотороллером.
"Он всего лишь хочет забрать "скарабео"
Бомж избил ее, чтобы отнять у нее несчастный мотороллер.
Мог бы просто попросить.
"Возьми его. Он целиком твой. Только не делай мне ничего плохого"
Надо переждать. Тихо-тихо. И все кончится.
105.
Четыресыра поднял "скарабео" и стал оттаскивать его к трансформаторной будке.
Когда он увидел, как Рамона перекувырнулась и, ударившись о балку, бухнулась головой об асфальт, он не на шутку перепугался.
Неужели он прикончил ее одной оплеухой? Не может быть!
Он внимательно осмотрел ее и увидел, что она, свернувшись калачиком под дождем, еще дышит. Беззащитная и мокрая, как головастик, когда его вытаскиваешь из воды.
"Теперь она твоя. Можешь делать с ней все, что угодно. Только ты должен отнести ее в лес, чтобы, если кто поедет мимо..."
Он спрятал "скарабео" и "боксера" за трансформаторной будкой и пошел проверить, не видно ли их с дороги.
106.
Странно, несмотря на забившие ноздри сгустки крови, Фабиане Понтичелли казалось, что она чувствует запах грибов.
Не жареных, а свежих, когда их вытаскиваешь двумя пальцами из влажной земли, стараясь не сломать ножку.
"Здесь растут грибы".
Она вспомнила, что, когда была маленькая, именно отсюда, с этой площадки, они отправлялись в поход за лисичками. Отец ставил старую "СААБ" с залатанной крышей рядом с трансформаторной будкой, и они углублялись в чашу на поиски лисичек, маленьких рыжих грибочков, с которыми ризотто...
Она увидела себя девочкой: братишка Винченцо в коляске, мама с длинными, собранными в хвост волосами, как на фотографии в прихожей, папа, который тогда еще носил усы, и она в красной курточке и шерстяной шапочке.. Они выходят из машины, каждый берет по корзинке, папа подхватывает ее под мышками и — оп! — помогает перемахнуть через ограждение, а она упрямится: "Я сама", — и залезает на эту длинную железную перекладину... Ей показалось, что они вчетвером проходят мимо, не глядя в ее сторону, как мимо останков сбитого машиной пса, входят в лес и отец объявляет: "Кто больше всех соберет, тот и победил".
"С лисичками ризотто вкуснее, чем с белыми.
На днях мама делала ризотто. С белыми грибами. Нет, с..."
Шум.
"Значит, он никуда не делся".
Фабиана приоткрыла распухший глаз. Свет. Человек в шлеме бегал туда-сюда посреди дороги с фонариком в руке.
"Фаби, уноси ноги"
Она всего лишь должна была найти силы подняться, но это-то и не получалось. Боль перекатывалась из одной части тела в другую, проникая в кости, мышцы и внутренности и время от времени останавливая бег, чтобы запустить свои когти в ткани ее тела.
"Лес большой и темный, ты сможешь там укрыться"
Будь она в порядке, веди этот сукин сын себя честно и не подстрой он ловушку, ему бы ни за что ее не поймать.
"Я три года подряд побеждала в марафоне. Пуля-Фабиана. Так меня прозвали... Пуля".
"Если ты сейчас поднимешься и войдешь в лес, то станешь невидима".
"ПОДНИМАЙСЯ!"
"ПОДНИМАЙСЯ!"
Стиснув зубы и сжав кулаки, она медленно встала на колени. Правая рука ныла, в лодыжке, казалось, засели осколки стекла.
"ПОДНИМАЙСЯ!"
Не открывая глаз и не посмотрев, что делает этот подонок, она встала и двинулась к лесу, в сторону тьмы, которая ее укроет и защитит. Боль тем временем переместилась к лицу, она не оставляла ее ни на шаг и...
"Надо стиснуть зубы".
... каждый раз, когда в легкие попадал холодный воздух, она словно получала звонкую оплеуху...
"Представляю, какой у меня видок. Ладно, пройдет. Будешь опять как раньше. По телику показывали одну тетку после операции..."
Фабиана ничего не видела, но опасаться было нечего, потому что Бог поможет ей отыскать дорогу, пройти, не спотыкаясь, не падая, и затаиться в укромном уголке, в котором ее никто не найдет.