— Жаль, что вы с самого начала не поделились со мной.
— Разве я могла открыться человеку, который винил меня во всех своих бедах? — горько усмехнувшись, произнесла Эйнджел.
— С тех пор прошло столько времени, что, кажется, этого не было вовсе.
— Может, и не было, — согласилась молодая женщина.
Внезапно ее охватило приятное чувство спокойствия и удовлетворенности. Возможно, все дело было в нежности, с которой он разговаривал с ней, касался ее. У нее возникло желание, чтобы это сладкое мгновение никогда не кончалось.
Словно прочитав ее мысли, Витторио сказал:
— Пообещайте мне кое-что…
— Что?
— Что вы больше не будете страдать в одиночестве, что придете ко мне и поделитесь со мной своими печалями.
— Обещаю. Если мне понадобится помощь, я обязательно приду к вам. Вы и так уже очень помогли мне. Что бы я делала, если бы вы не остались на вилле?
— Я бы все равно остался. Помните, как вы пытались от меня избавиться?
— Да. Тогда я не понимала, что вы неотделимы от этого места. Оно до сих пор больше принадлежит вам, чем мне.
— Не говорите так, — отрезал Витторио, поднимаясь.
— Почему? Ведь это чистая правда.
— Я сказал, прекратите! — крикнул мужчина. — Вы действительно настолько глупы, что…
Резко замолчав, он вышел, оставив Эйнджел проклинать саму себя.
Эйнджел уже успела заметить, что Витторио имеет привычку избегать ее после каждого их сближения. Поэтому она не удивилась, когда на следующее утро Берта сообщила ей, что Витторио уехал на несколько дней заниматься поисками новых рынков сбыта.
Он мог бы поговорить с ней лично, но предпочел передать сообщение через Берту. Витторио избегал ее, и, возможно, был прав. То, что происходило между ними, пугало Эйнджел. Хотя ни один из них не признался бы в этом, их влекло друг к другу, и внезапно вспыхивающая вражда только усиливала это влечение.
В жизни Эйнджел было слишком мало любви. Когда-то ей казалось, что она любила Гэвина, но, расставшись с ним, она недолго плакала. Джо ей нравился, пока не вызвал у нее отвращения своим поведением. Он был эгоистичным любовником и требовал от нее вознаграждения за каждую скупую ласку. В результате ее сердце и тело охладели к нему. Эйнджел забыла, когда в последний раз она испытывала желание, и думала, что больше никогда его не познает.
Но Витторио пробудил к жизни ее сердце и тело, как никто и никогда. Он постоянно занимал ее мысли, ее душа тянулась к нему, ей нравилось тайком наблюдать за ним.
Но к удовольствию примешивался страх. Почему из всех мужчин я выбрала именно его, думала Эйнджел. Он не был элегантным светским львом, готовым пасть к ее ногам, как многие другие. Так почему же она променяла их на этого нелюдимого брюзгу?
— Как я это допустила? Почему именно он? Обнаружив, что Берта тревожно смотрит на нее, Эйнджел поняла, что, должно быть, разговаривала сама с собой. К счастью, экономка плохо понимала по-английски.
В течение нескольких дней они с Бертой приводили в порядок комнаты на первом этаже. Сэм и его компаньоны должны были скоро приехать, и Эйнджел все объяснила Берте. Та отнеслась к этому с пониманием.
— Бедный старик, — сказала она. — Я стану готовить для него особые блюда.
В назначенный день Эйнджел собралась сама ехать в аэропорт, но у ее машины заглох двигатель, и она безуспешно пыталась его оживить. Берта насмешливо наблюдала за усилиями хозяйки, словно сомневаясь, что эта развалюха вообще может ездить. Но в следующее мгновение она улыбнулась и радостно воскликнула:
— Там!
Оглянувшись, Эйнджел увидела выезжающую из-за поворота машину Витторио.
— Слава богу! — воскликнула молодая женщина. Она кинулась к автомобилю, размахивая руками.
Витторио затормозил так резко, что шины завизжали.
— Вы с ума сошли?
— Да, — ответила Эйнджел, забираясь на перед нее сиденье. — Я прошу вас отвезти меня в аэропорт. Мне нужно встретить Сэма, а моя машина сломалась. Пожалуйста, поспешите! Мне нельзя опаздывать.
Высунувшись из окна, чтобы помахать Берте, Эйнджел не увидела гримасы, исказившей лицо Витторио.
— Самолет должен приземлиться в половине двенадцатого, — тараторила молодая женщина, — так что не могли бы вы ехать чуточку быстрее?
— Только не по этой дороге, — ответил Витторио, а затем добавил: — Скольких человек мы должны забрать?
— Троих.
— Как мы поместимся впятером в маленькой машине?
— Об этом не беспокойтесь. Я позвонила в аэропорт и заказала для них такси, но я хочу быть там.
— Чтобы встретить Сэма?
— Да.
От Эйнджел не укрылся его иронический тон, но она сдержалась. Ведь он не знает, кто такой Сэм.
Неужели он действительно подумал…
Взглянув тайком на его мрачное лицо, Эйнджел поняла: так и есть, Витторио убежден, что Сэм — ее любовник, и ему это не нравится. Интуиция подсказывала Эйнджел, что он ревнует.
Что ж, через полчаса Витторио узнает правду, весело подумала молодая женщина, а пока пускай немного помучается. Так ему и надо!
Честно говоря, она понятия не имела, чем Витторио заслужил страдания. В данный момент Эйнджел знала лишь то, что солнце светит ярче обычного, а ветер поет, словно свирель.
— Вы можете подумать, что я сошла с ума, раз заставила вас гнать по такой дороге, но я не могу дождаться, когда снова буду вместе с Сэмом. Мы давно не виделись, но каждый день разговаривали по телефону, хотя это не одно и то же.
— Конечно.
Не обращая внимания на его недовольный тон, Эйнджел продолжила:
— Я сделала все возможное, чтобы ему было хорошо.
— Уверен, он это оценит.
— Как замечательно, что мы сможем снова быть все время вместе! Раньше с этим было сложнее.
— Интересно, как ваш муж к нему относился.
— Ну, Джо был не в восторге, но он знал, что не сможет вытеснить Сэма из моей жизни. Можем мы ехать чуть быстрее?
Час спустя они прибыли в аэропорт — за несколько минут до приземления самолета.
— Может, выпьем кофе? — спросил Витторио.
— Идите. Мне не терпится увидеть его, и я не хочу терять ни секунды.
— Хорошо, я тоже останусь.
Эйнджел замерла, уставившись на поток пассажиров, выходящих из дверей. Наблюдая за ней, Витторио понял, что она забыла о его присутствии. Она забыла обо всем, кроме человека, который должен был приехать и изменить весь ее мир. Об этом говорил блеск в глазах и рассеянная улыбка, блуждавшая по ее лицу.
Витторио недоумевал, почему он так долго позволял этой женщине себя дурачить.