На фотографии была изображена женщина лет тридцати с миловидными чертами лица и элегантной прической. Это была именно такая жена, которая должна быть у судьи: утонченная, уверенная в себе и красивая.
Полная противоположность мне, мрачно подумала Холли. Все-таки нужно было заказать то платье для коктейля.
— 21 декабря, — прочитала она на табличке дату смерти. — Наихудшее время для потери близких…
Лиза молча кивнула.
— А у тебя есть мама? — спросила она.
— Сейчас нет. Она умерла почти год назад.
— Тоже перед Рождеством?
— В конце октября. Прошлое Рождество я впервые провела без нее.
— И больше никого не осталось?
— Нет. Она долго болела.
Холли не хотела говорить о долгих, мучительных годах, когда она наблюдала, как медленно умирает ее мать. Потом она увидела устремленные на нее глаза Лизы. В них светилось столько доброты и сочувствия…
— Доктора не смогли ее вылечить. И последние годы я ухаживала за нею.
— До того, как она умерла?
— Да, пока я была нужна ей.
— Но ты знала, что она умрет, — грустно заключила Лиза. — Она не исчезла просто так…
— Как твоя?
Лиза кивнула.
— Мы ехали отдыхать. Мама собрала много чемоданов. Это должны были быть особенные рождественские каникулы, но мы никогда раньше не уезжали на Рождество. Все было странно. Папа не пошел провожать нас и не сказал, когда приедет. В поезде мама вела себя очень нервно. Казалось, она не слышала меня, когда я что-нибудь спрашивала. Потом к нам в купе пришел мужчина. Я не видела его раньше, и мне он не особенно понравился. Вдруг мы услышали страшный скрежет, и поезд несколько раз перевернулся. Мама обняла меня, и я помню, что мне было ужасно больно. Я прижалась к ней и все время звала папу, потому что, если бы он был там, то позаботился бы о нас. Я звала его снова и снова, но он не приходил. Потом я уснула и очнулась в больнице, а мама погибла. Я все плакала и плакала, но больше я ее не видела.
— Бедная девочка, — прошептала Холли.
— Если бы я знала, что она так рано умрет, я бы многое ей рассказала. Я бы сказала ей, что люблю ее.
— Но она наверняка знала об этом и без твоих слов.
— Может быть. Но мы повздорили. Я не хотела ехать без папы и сильно капризничала в поезде. А теперь я даже не могу попросить у нее прощения.
— Ах, piccina, — воскликнула Холли, потрясенная тем грузом, который носила в себе девочка. — Люди ссорятся, но это не означает, что они не любят друг друга. Твоя мама любила тебя очень сильно.
— Но я хочу попросить у нее прощения.
— И ты можешь. Ты можешь говорить с нею в своем сердце.
— Правда?
— Правда.
Казалось, Лиза была удовлетворена, как будто всему, что говорила ее новая подруга, можно было доверять. Холли ощутила легкое беспокойство. Этот ребенок возлагал на нее слишком большие надежды.
— Какой была твоя мама? — спросила Лиза.
— Она была храбрая. Несмотря на то, что с нею происходило, она всегда находила повод для радости.
Холли почувствовала подступившие к горлу рыдания. Она отвернулась, чтобы скрыть слезы, но Лиза заметила их. Она тут же обхватила Холли за шею и стала утешать.
— Наверное, нам лучше пойти обратно в дом, — предложила Холли. — Разве тебе не надо вздремнуть?
— Берта говорит, что надо, — проворчала Лиза. — Она хочет, чтобы я все время пользовалась креслом, а мне это не нужно.
— Думаю, что иногда нужно. А если ты не будешь достаточно отдыхать, то твое выздоровление затянется. И тогда я буду очень переживать за тебя.
Лиза нахмурилась, но села в кресло. По дороге к дому они увидели приближающуюся к ним Анну.
— Вам пришла посылка, — сообщила она.
— Уже? Я думала, это займет несколько дней.
— А что в ней? — поинтересовалась Лиза.
— Моя новая одежда. Твой папа вчера вечером велел мне сделать заказ, потому что все мои вещи остались в поезде.
— Пойдем посмотрим, что там.
В доме Лиза затащила Холли в специально сделанный для нее маленький лифт, а потом в свою комнату, куда Анна уже принесла посылку. Девочка с удовольствием начала распаковывать вещи.
— Это лучший магазин в Риме, — с восторгом объясняла она, шурша оберточной бумагой. — Мама всегда покупала там вещи. Папа иногда жаловался, что она выходит за рамки его счета, но он не долго сердился, потому что она так прекрасно выглядела.
— Ну, эта одежда не для того, чтобы украсить меня, — твердо произнесла Холли, вынимая свитеры и пальто. — Она практичная.
Едва вымолвив это, она застыла на месте. Не желая тратить деньги судьи, она сделала скромный заказ нижнего белья. Но здесь было в три раза больше трусиков, лифчиков и комбинаций, чем она указывала. Синьор Фаллуччи, видимо, просмотрел ее заказ и расширил его. Но только в том, что касается нижнего белья. Остальное было без изменений.
Сопровождавшая посылку записка гласила: «Первая часть заказа. Вторая часть вскоре будет прислана».
Первая часть? Но она получила все, что заказывала. Нужно поговорить с судьей как можно скорее.
Но он не появился за ужином в тот вечер, и Анна объяснила, что судья задерживается в городе по делам.
Вернулась сияющая Берта, и они ужинали втроем.
— Все купила? — спросила Холли.
— Да, я купила массу новой, красивой одежды, — ответила счастливая Берта.
— А Альфио она понравится? — с улыбкой спросила Лиза.
— Не знаю, о ком ты говоришь, — покраснела Берта.
— Альфио — ее возлюбленный, — объяснила Лиза Холли. — Он работает в больнице.
— Хватит, — перебила Берта, окончательно смутившись. — Альфио не возлюбленный. Он — мой жених.
В тот вечер Холли надела одну из своих новых ночных рубашек — такую тоненькую и изящную, что было преступно надевать ее в одиночестве.
Спать в такой роскоши было новым опытом, так же как и просыпаться. Чувствуя на себе атласную ткань, Холли испытала необыкновенное возбуждение.
— Я схожу с ума, — пробормотала она. — Должно быть, на меня действует это место или жара.
Судья очень ненадолго появился за завтраком, но, когда он вышел из-за стола, Холли проследовала за ним в его кабинет. Не глядя на нее, он начал укладывать в портфель бумаги.
— Я тороплюсь, — заметил Маттео. — Это срочно?
— Да, — твердо ответила она. — Я получила одежду из магазина, но…
Холли заранее отрепетировала свою речь, но перед лицом этого холодного, безжалостного мужчины у нее сдали нервы.