– А Таня Пискунова?
– О, – протянула Алена, – приятно вспомнить. Простенько и со вкусом поступила. Наснимала любовничка обнаженным в весьма недвусмысленных позах. А когда он ей атанде устроил, принялась слать Светке фото на дом. По одной в день. В “лейке” у нее было тридцать шесть кадров, представляешь, как толстушку от злости трясло? Небось боялась к почтовому ящику подойти.
– Как же узнали, что это Пискунова?
– Сама, глупенькая, не выдержала и Жанке растрепала. Страшный скандал вспыхнул. Пришлось Танюшке из лаборатории уходить, но у нее папуля – генерал, так что просто перевелась на другое место. Алик не захотел с влиятельным отцом ругаться. Это ведь как борьба тигра со слоном, еще вопрос, кто кого поборет!
Поблагодарив подругу за классные сплетни, я собралась спокойненько попить чайку, но тут заорал пейджер. Честно говоря, мне немного надоело изображать “казанскую простушку”, следовало взять тайм-аут. Зажав нос пальцами, я заскулила в трубку:
– Здравствуйте, Виолетта Сергеевна, это Даша Васильева…
– Бог мой! – ужаснулась старушка. – Что у вас с голосом?
– Не знаю, – нудила я, – похоже, простудилась где-то. Когда приезжать к Альберту Владимировичу?
– Нет, нет, – испугалась профессорша бациллоносительницы, – спокойно болейте, надеюсь, к понедельнику поправитесь.
Так, сегодня пятница. Есть три абсолютно свободных дня, их следует провести творчески.
Выгнав из гаража довольно грязную “Вольво”, я не стала тратить время на мытье машины, а поехала в магазин “Бауклотц”. Потом, с набитым багажником, рванула к Роме в УУ2167.
Теперь я уже хорошо знала правила игры и табличку с надписью “Режимная зона” проехала с ветерком. У КПП лихо затормозила, высунулась в окошко и крикнула удивленному дежурному:
– Слышь, сынок, скажи начальнику Андрею Михайловичу, что приехала тетя Ромы Виноградова и привезла стройматериалы.
Через десять минут бравые мальчики в камуфляже принялись таскать мешки с побелкой, банки с краской и ящички с гвоздями. Увидев замечательную электродрель в чемоданчике, Андрей Михай лович затаил дыхание и с несвойственной его чином робостью осведомился:
– Это нам насовсем дарите или только попользоваться?
– Насовсем, – гордо сообщила я, – и вот еще наборчик.
Начальник кинул быстрый взгляд на аккуратный сундучок с инструментами фирмы “Партнер” и быстро сказал:
– Сдайте передачку, потом идите в нашу комнату для краткосрочных свиданий. Велю, чтобы по первой форме пообщаться разрешили.
Услужливые милиционеры вытащили баул с продуктами, и я тихо села возле окошка. Веселая девушка Антонина ловко принимала кульки и пакеты. Впереди меня сидело трое. Две скромные, плохо одетые женщины и парень – весь в цепях, браслетах и наколках.
– Кормят тут неплохо, – вздохнула одна из женщин, – только однообразно. Мой пишет: все перловка да перловка, иногда ячневую дают.
Другая тетка фыркнула:
– А вы чего ждали? Бутербродов с севрюгой? Спасибо, что кашу дают, вон в Бутырке такое разносили, собаки и те жрать не хотели.
– И белья постельного нет, – опять начала сокрушаться первая.
– Да бросьте, мамаши, – сообщил “браток”, – зона, она и есть зона, не санаторий. Я вот только одно место знаю, где сидеть приятно, – Лефортово. Сам не бывал, но кореша рассказывали: камеры на двоих, белье чистое, подушки, одеяла, суп куриный дают, и конвой не дерется.
– Сыночек, – робко осведомилась одна из теток. – что же надо сделать, чтобы туда попасть?
– Родину продать! – емко резюмировал браток.
Тетки вздрогнули, я засмеялась, но тут Антонина высунула в окно кудлатую, сожженную химией голову и выкрикнула:
– Васильева, давай передачку!
Я принялась метать на прилавок продукты. Антонина только крякала, разглядывая содержимое пакетов: сливочное масло, колбаса, сахар, сыр, чай, кофе, вермишель, соленая рыба и сигареты.
– Да у вас тут все тридцать кэгэ! – вскрикнула она в возмущении, глядя на стрелку весов.
Вдруг внутри открылась дверь, и вошел дежурный.
– Бери, бери, Тоня, – велел он приемщице, – это тетя Ромы Виноградова, она знаешь сколько гуманитарной помощи нам привезла! Начальник свиданку по первой форме разрешил.
– Ну тогда другое дело, – пошла на попятный девушка, – вы к нам по-хорошему, и мы к вам по-человечески.
Коробочка шоколадных конфет окончательно растопила ее милицейское сердце, и она прошептала:
– В другой раз, как приедешь, с этими не сиди. Постучи мне в окошко, я тебя сразу вызову.
Свидания по первой форме проходили в комнате без перегородки. Маленькое, примерно десятиметровое помещение, окон нет, зато стоит пара обшарпанных, грязных кресел и колченогий журнальный столик, покрытый самовязаной салфеткой. На стене кнопками пришпилены репродукции – “Золотая осень” Левитана и “Иван Грозный убивает своего сына”. Учитывая местную специфику, я бы заменила гениальную картину Репина чем-нибудь нейтральным, Шишкиным, например. Больше всего умилил потертый коврик, прикрывающий середину комнатенки. Кто-то явно постарался придать казенному помещению домашний уют. Залязгали замки, и конвойный ввел Рому, Парень сдернул с бритой головы черную кепку. Милиционер взглянул на меня и сказал:
– Свидание по первой форме проходит в помещении повышенной комфортности и длится час. Запрещается кормить контингент.
– А курить? – осведомилась я.
– Это пожалуйста, – разрешил стражник, – только бычки на пол не бросайте и пепел не стряхивайте.
Он вышел в коридор и запер дверь.
Ромка с тоской поглядел на меня.
– Ну, как ты тут, передачу получил? – слишком бодро осведомилась я.
– Получил, – тихо сказал парень, – не надо так тратиться, и вообще, что вам надо? Зачем помогаете?
Да, бедный мальчишка твердо усвоил, что бесплатный сыр лежит только в мышеловке. Как объяснить ему, что просто пожалела сироту? Не поймет, отучили нас от проявления человеческих чувств.
– Обещала Кате перед смертью, что не брошу тебя и помогу восстановить истину. А насчет денег не волнуйся, не голодаем, и передачи нас не разорят. Лучше скажи – знал ли секретаршу Славы Демьянова?
– Любочку? – удивился Рома. – Конечно.
– Помнишь ее домашний телефон?
– Нет, зачем он мне нужен.