– Видите, что с человеком можно сделать? Был отличный инженер, работал в КБ. Жили как люди, квартиру получили, машину купили, дачу построили. Потом перестройка, конструкторское бюро развалилось, сотрудники убежали кто куда. Ваня в рызные места потыкался, да только инженеры нигде не нужны. Еле-еле пристроился вахтером в кооператив “Атомщик”. Здесь рядом, через дорогу. Зарплата копеечная, и он ее целиком пропивает, как только получит; деньги начал из дома таскать, вещи воровать…
Она безнадежно махнула рукой. Ваня продолжал спать, Натэлла выпила еще порцию валокордина и спросила:
– Так что же будет врачу, который убил Катюшу? Я пожала плечами:
– Его не нашли.
Армянка уставилась на меня карими глазами, слегка похожими на коровьи. Удивление ее казалось безграничным, пришлось рассказать правду. Уже договаривая, поняла, что совершила ошибку. Натэлла резко побледнела, даже посерела.
– Вам плохо? – испугалась я. Женщина покачала головой:
– Сейчас пройдет, сердце схватило, стенокардия запущенная. Врачи велят шунтирование делать, да денег нет. Я, когда к Катюше в больницу ездила, узнала, сколько средств иметь нужно, чтобы в бесплатной клинике лечиться… Неужели не найдут убийцу? И кому могла помешать Катюша? Она абсолютно безвредная, как кузнечик.
– Натэлла, – торжественно сказала я, – милиция не очень станет заниматься делом Катеньки. Скорей всего просто отнесут в разряд нераскрытых. Сейчас уже точно знаю, что убили Виноградову не случайно, да еще в деле замешаны видные люди – семья академика Павловского. И очень, просто очень хочу помочь Роме.
– А что ему помогать? – изумилась собеседница. – Парнишка удачно устроился. Уехал по контракту работать в Америку и сейчас там где-то автослесарем на заводе.
От удивления у меня раскрылся рот. Значит, даже ближайшей подруге не рассказала Катюша про зону. Натэлла ничего не знает про суд и продажу квартиры. Скорей всего зря я приехала к женщине. Но, может, хоть что-то разведаю?
Армянка заварила превосходный кофе и стала рассказывать все, что знала про Катюшу.
Познакомились они на швейной фабрике лет двадцать тому назад. Натэлла работала швеей-мотористкой, Катя – закройщицей. Потом Виноградова ушла в декрет и на фабрику не вернулась, пристроилась в небольшое ателье. Ни отца, ни мать Катя не помнила; выросла в детдоме, куда ее попросту подбросили. Даже точный день рождения неизвестен. Сотрудники приюта написали – 16 марта, дату, когда обнаружили под дверью коробку с пищащим младенцем.
В отличие от многих сирот, Катенька вспоминала годы, проведенные в казенном месте, с удовольствием. Девочке повезло. Когда в три года ее из Дома малютки перевели в интернат, она попала в чудесное место, где директорствовала Евдокия Семеновна Рудых. Мама Дуня была не только чудесным педагогом, но и отличным хозяйственником. Поэтому у воспитанников на столах стояли конфеты, печенье и фрукты, жили дети в отдельных спальнях, получали отличное образование. Когда Катеньке исполнилось семнадцать и она по закону покинула дом, ставший ей родным, Евдокия Семеновна пристроила воспитанницу на фабрику. Затем познакомила ее с одинокой старушкой, нуждавшейся в уходе, помогла в оформлении опеки, и к двадцати годам Катенька оказалась прописанной у бабушки в маленькой двухкомнатной квартире. До самой смерти Катенька раз в месяц ездила в интернат к Евдокии Семеновне. Старалась помогать своей названой матери: обшивала малышей и сотрудников.
Натэлла не знала, была ли Катюша замужем. При всей своей приветливости Виноградова слыла замкнутым человеком, в душу не пускала и не откровенничала. Подруг у нее, кроме Натэллы, не наблюдалось. О супруге Катя упомянула как-то вскользь. Мол, служил моряком и погиб. Натэлла не очень поверила. Сказочки о безвременно умерших мужьях-военных любят рассказывать матери-одиночки. Но подруга не захотела больше ничего сообщать, и они никогда не беседовали на эту щекотливую тему.
Катюша недурно зарабатывала. В ателье у нее сложилась клиентура – пожилые респектабельные женщины, учительницы, преподавательницы вузов… Словом, те, кому следовало прилично и слегка старомодно выглядеть. Катенька великолепно шила строгие костюмчики, английские блузы и прямые юбки. Но в середине девяностых ателье, не вписавшись в ситуацию, разорилось. Мастера разбежались кто куда. Безуспешно потыкавшись в разные места, Виноградова стала работать на дому. Шить модные вещи она так и не научилась, но ее добротные кофточки стоили недорого, и женщины шли к Катюше косяком. На хлеб и масло им с Ромой хватало.
Сын получился у Кати замечательный. Тихий, аккуратный Рома, правда, не хватал звезд с небес. Учился паренек плоховато. Зато изумительно вел себя, всегда улыбался и частенько помогал усталым учительницам дотащить до дома портфели, набитые тетрадями, и сумки с продуктами.
Школа его слыла элитарной. Рому приняли только потому, что Катя обшивала директрису. Школьники, в основном дети сановных родителей, вели себя безобразно, справедливо полагая, что педагоги не захотят ругаться с их папами и мамами. Рома выделялся безукоризненным поведением и воспитанностью. Именно поэтому в его дневнике пестрели незаслуженные четверки. Такому милому ребенку учительская рука не могла выставить “неуд”. Подростковые пороки миновали мальчишку. Он не пил, не курил и не грубил матери.
– Даже моя Лена, – сокрушалась Натэлла, – корчила рожи, когда я просила ее помыть посуду или убрать квартиру. А Ромка никогда. Улыбнется только и все быстренько сделает. Вот муж кому-то достанется!
Без особых проблем после десятого класса Роман начал учиться в автодорожном техникуме и одновременно работать в риэлторской конторе. Первая же сделка принесла ему отличный заработок, и парнишка отправил мать на неделю отдыхать в Турцию. В общем, жизнь у Виноградовых стала сверкать яркими красками.
Потом, по словам Натэллы, Ромка подался в Америку. Спустя полгода заболела Катюша. А кончилось тем, что позвонила я с сообщением о смерти. Армянка всхлипнула и опять потянулась за лекарством. – Бедная, бедная Катенька, – повторяла она на все лады.
– Вовсе не бедная, – внезапно вступил в разговор мирно спавший до этого Иван.
Мы с удивлением уставились на пьяницу. Тот потряс всклокоченной головой, в два глотка опустошил кувшин кипяченой воды и заметил:
– Чегой-то вы все Катьку жалеете! У нее полный порядок, от таких деньжищ отказалась, дура!
– Иван, – сердито произнесла Натэлла, – Катя умерла, помнишь, я тебе рассказывала.
– Как умерла? – возмутился пьянчужка. – Да я ее совсем недавно видел, правда, еще холодно было, в пальто сидела. Такие деньги не взяла!
– Какие деньги? – медленно спросила я. – И где встретили Катеньку?