– Красавицу твою звали не Таня, а Ангелина. Валерий Георгиевич перепутал. Так шарфик ты куда дел?
– Никуда, дома оставил.
– Это хорошо. Смотри не потеряй. Я сообщу в милицию, и его у тебя официально изымут. И еще, сделай доброе дело, не говори никому о нашем разговоре. В особенности Валерию Георгиевичу.
– Да я с ним особенно не общаюсь, – сообщил охранник, – он тут нечасто бывает, поживет неделю, другую и съедет месяца на три. Потом, глядишь, опять приехал. Все время по командировкам. А то днем дома сидит, а на ночь уберется. Вот летом все три месяца тут, безвылазно.
Поблагодарив парня, я пошла к двери. Он окликнул меня на пороге:
– Пожалуйста, если не жаль, журнал с фотографиями оставьте!
Я протянула ему “Настю”. Петя замялся, потом все же решился и попросил:
– Найдется вдруг дочка, скажите мне, а? Нет, Петенька, не найдется Лика, ее давным-давно похоронили, но говорить тебе этого я не стану. “Вольво” стояла на самом солнцепеке, и я чуть не обожгла задницу, плюхнувшись на сиденье. Жара нарастала, становилось душно. Но у меня пробегал по коже противный озноб. Неужели подобралась к разгадке истории?
Для полной картины не хватало некоторых деталей. Я потыкала пальцем в кнопки телефона, но в помойной фирме кто-то просто удавился на телефонном шнуре. Придется ехать в контору.
Ездить по Москве в обеденное время – большое испытание. По Садовому кольцу грохочут грузовики, распространяя облака удушливой гари. Прямо перед “Вольво” колыхалась машина “Хлеб”, из выхлопной трубы которой вылетал абсолютно черный дым. Может, автомобиль работает на дровах? Гигантская пробка возле выезда на Тверскую растянулась почти на километр. Я вяло обмахивалась газетой, чувствуя, что медленно задыхаюсь. И еще жалуются, что московские дети поголовно больны! Кто же может родиться у женщины, дышащей таким воздухом? Только мутант или инвалид.
Затренькал телефон, и я услышала сердитый Женькин голос:
– Большей вруньи, чем ты, не встречал.
– Женечка, – вяло произнесла я, – не ругайся, мне тут и так плохо, а что случилось?
– Говоришь, с Машей поспорила на мотоцикл?
– Ну да, расшифрую тетрадь, не гонять Марусе по Москве.
– Значит, твоя девочка обладает необузданной фантазией сексуальной маньячки и ее следует положить в специальную клинику. Написать такое в тринадцать лет! Да у нас Мишка, пока читал, потом изошел!
Я заинтересовалась:
– И что там в тетрадочке?
– “В тетрадочке”, – передразнил Женька, – самое настоящее пособие для озабоченных девиц. Подробные описания, куда, как и сколько раз. Надо отметить, фантазия у автора отменная. У нас тут мужики пришли к выводу, что дама, написавшая подобные откровения, просто новая Эммануэль.
– Когда приехать за тетрадкой?
– Сегодня вечером, домой, – бросил Женька и отключился.
Я в задумчивости уставилась в окно. Интересное дело, значит, Лика просто описывала любовные утехи?
В конторе, где работали водители мусоровозов, был потрясающий начальник. Просто молодой Ален Делон, даже глаза такие же пронзительно-голубые. На главном помойщике красовался отличный костюм от “Хьюго Босс”. Аркашка недавно прикупил себе такой же. Семь тысяч, как одна копеечка, стоимость данного прикида. Цвет – жемчужно-серый, материал – чесуча с лавсаном. Даже в жаркую погоду в нем приятно. Да, помойка – выгодный бизнес.
Молодой человек поднял глаза от каких-то бумаг, побарабанил пальцами по столу и спросил:
– Чем могу служить?
Я отметила крупный золотой перстень с бриллиантовой крошкой и подавила желание сообщить, что хочу поступить в его фирму шофером. Все равно не поверит.
– Живу на проспекте Вернадского, дом тридцать шесть. Вчера во дворе мусоровоз задел мою машину. Хочу узнать, кто сидел за рулем.
Хозяин нахмурился.
– Мы предупреждаем, что возле бачков не следует парковаться. Мусоровоз – машина объемная, может повредить малолитражки.
– Хорошо, – сказала я, – не хотите говорить, не надо, подам в суд. Тем более что лифтер сообщил имя шофера – Сергей. Так что дело за малым, отнесу заявление, и подождем разрешения конфликта официальным путем. Но учтите, придется оплачивать ремонт, судебные издержки и моральный ущерб. Свидетелей полно – собачники, лифтер.
Парень нахмурился еще больше.
– Может, ликвидируем конфликт между собой?
– Конечно, о том и речь. Вы сообщаете координаты шофера, а я потребую оплатить кузовные работы.
– Когда случилось, вчера? Андрей Медведев обслуживал тот район.
– А вот и нет, – возразила я, – лифтер говорит, за рулем находился Сергей.
Хозяин еще раз посмотрел книжку и ткнул пальцем в “График выхода”.
– Глядите, Медведев Андрей.
Я перевела глаза на другую строчку и сказала:
– Здесь и Сергей есть, Страшный Сергей Юрьевич.
– Его смена во вторник, – сообщил хозяин, – и потом, не поверю, что Сергей Юрьевич мог стукнуть чужую машину. Всю жизнь за рулем. Да он мусоровоз сквозь игольное ушко протащит.
– Дружка покрываете, небось напутали с графиком, – нагло заявила я, выпуская дым парню прямо в лицо, – не на такую напали. Лифтер точно видел: не Андрей, а Сергей.
Некурящий хозяин разогнал рукой дым и начал злиться.
– У нас в документах идеальный порядок, как в аптеке.
– А вчера перепутали.
– Невозможно, все по графику. Да спросите, кто десять лет тому назад к вам во двор въезжал, так через пять минут отвечу, – разгорячился верховный мусорщик.
Я шмякнула на стол стодолларовую бумажку. – Спорим, что через пять минут не ответите, кто вывозил помойку два года тому назад, утром одиннадцатого октября!
Парень рассмеялся, вытащил из шкафа амбарную книгу, перелистал страницы и радостно возвестил:
– Тю-тю денюжкам! Одиннадцатого октября работал Страшный Сергей Юрьевич.
– А не врешь? – недоверчиво сказала я. Хозяин протянул книгу: