Капка сразу увидела такси. Отца и Глыбу. А с ними троих незнакомых людей. Они тут же рассчитались с водителем и пошли вслед за Глыбой в подъезд. Шакал поднял голову, увидел Капку, приветливо махнул рукой, улыбнулся. И заторопился в хазу.
— Наши возникли! Таранка! Ты кемаришь? Новых кентов надыбали! Боцмана под жопу из малины выкинут! — выдала Задрыга затаенную мечту.
— Чего? — вылупился Таранка, замахнулся на Задрыгу. Но в это время в хазу вошли кенты.
— Что стряслось тут? — нахмурился пахан, едва переступив порог.
Капка взахлеб стала рассказывать о своих горестях. Ее перебил Таранка, потом Боцман встрял.
Задрыга показывала отцу рассеченную губу, все синяки и шишки.
Шакал слушал молча. Потом подошел, дал девчонке крепкую пощечину и процедил зло:
— Еще протянешь клешню к законнику, с корнем, из задницы вырву! Усекла? Кто он и кто ты! Посеяла? Со шпаной играешь, роняя звание, со своими — никак не сдышишься! Хиляй с глаз! Падла! — толкнул ее в свою комнату и закрыл на ключ.
Капка мигом взяла со стола пустой стакан. Приложила дно стакана к двери, ухо к краям стакана прижала. Сивуч учил так подслушивать все разговоры. И до нее донеслось отчетливое:
— Ты, Боцман, тоже мудак! Зелень сколько раз малине помогла! Сам Дрезина ее зауважал! С чего гробишь сикуху? Иль посеял, что она с Таранкой банк тряхнула? На эти бабки все дышим. Ей своей доли до конца жизни хватило бы!
— Пахан, она всех достала! — не выдержал Таранка.
— Оттого и достает, что добра от нас не видит! Короче,
кончайте ее трамбовать! Она кто против вас? Шмакодявка жалкая! И вы не можете стрехаться с нею? Как же с новыми законниками скентуетесь? Вот, принимайте! Сфаловал, Хлыщ, Пижон, Тетя!
Новые кенты рассказывали, где и с кем они фартовали. В каких делах были. Где отбывали ходки.
— Знаем мы и Дрезину, и Сивуча. Да и других… Кентовались с Черной кошкой. Но недолго. Накрыли мусора. Чуть под «вышку» не влипли. Защитник отмылил. На четвертак кинули. Под Архангельском приморились, — рассказывал кто- то из новичков.
Задрыга не выдержала и, стукнув в дверь; попросила зло:
— Хавать дайте!
Шакал открыл дверь, выпустил Задрыгу молча. Та оглядела новых кентов. И сделав реверанс, представилась:
— Капитолина!
Боцман от хохота чуть со стула не свалился, схватился за живот:
— Ну, отмочила, Задрыга! Мать твою в задницу! Что барышня возникла, стервоза облезлая!
— А ты падла, Боцман! Чего «зелень» поливаешь? Она нам уважение подарила свое! На том спасибо ей, что сердцем нас приняла. А ты с чего рыгочешь? Видно, не зря она тебя колупает. Сам к ней не прикипайся! — вступился Пижон. И указав на нее пахану, предложил негромко:
— Прибарахлить бы ее!
— Пусть мурло заживет, тогда мы ей потрафим, — отмахнулся Шакал.
Капка, услышав такое, взялась за свою внешность рьяно. До глубокой ночи меняла примочки и компрессы. Ей так хотелось посмотреть город, вырваться из прокуренной хазы на волю, одеться нарядно, чтобы прохожие позавидовали ей хоть раз в жизни.
Но память тут же выволокла из глубины слова Сивуча:
— Старайся не обращать на себя внимание фраеров, берегись зависти толпы. Помни, когда на тебя начнут оглядываться, считай, что ты попухла! Ладно бы сама! Малину, кентов подведешь. Они того не спустят на халяву…
— А я просто прибарахлюсь. Как фраера. Чтоб не выделяться, — решила Задрыга.
Целый день фартовые были заняты своими делами, и никто из них не обращал внимания на Капку. Они уходили, возвращались, кто-то появлялся, снова убегал. Задрыга слышала лишь обрывки разговоров, из каких поняла, что кенты меняют кропленые деньги на надежные.
Слышала девчонка, что пахан уговорил ростовского барыгу за хороший навар поменять все разом. И теперь ждет завтрашнего вечера.
Капка слушала разговоры законников, она поняла, что малина, оставив в Ростове кропленые деньги, собирается покинуть город. Здесь, как сказал Шакал, Черной сове не разгуляться. Да и новый маэстро, узнав, что Черная сова недавно тряхнула банк, запретил ее кентам фартовать в Ростове. Дать возможность законникам других малин выйти из непрухи.
Шакал, услышав это, не захотел остаться здесь, решил смотаться быстрее, чем хотел. И теперь малину сдерживал лишь барыга, на встречу с ним пахан послал Глыбу и Пижона.
— Стремача нам объегорь, пахан! — пудрил нос Глыба, одеваясь в бабу.
— Краюху берите! — согласился Шакал.
— Необкатанного в дело? Нет, пахан, этого не надо. Дело тонкое. Здесь верняк нужен. Давай Задрыгу! — подморгнул законник Капке и предложил:
— Заодно прибарахлим мамзель!
— Валяйте! — согласился Шакал. И вскоре все трое направились в город, к дому барыги.
Задрыга шла позади Глыбы, взявшего под руку Пижона. Тот нес саквояж с деньгами. Законники переговаривались вполголоса.
Не доходя до дома, фартовые послали Капку посмотреть, все ли спокойно у барыги? Нет ли рядом ментов и стукачей? Готов ли к встрече барыга?
Девчонка тихо подходила к дому, делая вид, что оказалась тут случайно. Она несколько раз прошла мимо двора, играя мячом, купленным по дороге. Капка не сразу подошла к глухому забору, прислушалась, что творится во дворе? Там было тихо. Задрыга прильнула к калитке. Уставилась в щель. Никого…
Девчонка сняла крючок с петли и, тихо скрипнув дверью, ступила на дорожку, ведущую к дому.
Тишина, притаившаяся вокруг, настораживала. Ни голоса, ни смеха, ни брани. Капке от чего-то хотелось повернуть назад. Но что она скажет кентам? Их не убедишь одним предчувствием. И Задрыга заставила себя позвонить в дом. Трижды, раз за разом, Как велели законники.
Капка увидела, как дернулась в окне тюлевая занавеска. Кто-то разглядывал ее в окне.
Девчонка огляделась вокруг. С недоверием отступила к кусту роз. Оглядела его. Хотела уходить. Но услышала шаркающие шаги за дверью. Седой, костистый человек, удивленно оглядев, спросил:
— Тебе чего здесь надо?
Капка увидела: за спиной человека кто-то проскользнул, стал за дверь, притаившись, вслушивается в каждое слово.
Барыга удивленно смотрел на девчонку. А та, вместо обусловленного, спросила:
— Дяденька! У моей мамы сегодня день рождения, можно мне для нее срезать у вас немножко роз?
— Чего?! С ума сошла? Я для твоей мамы их растил? — удивился тот. И хотел уже захлопнуть дверь перед носом Капки, бросил напоследок:
— Иди отсюда, нахалка!
— Тогда я сама сорву, раз обзываешь, меня! — поджала губы обидчиво и свернула с дорожки к розовым кустам. Старик выскочил следом. Он нагонял девчонку, но та ускользала и, отбежав к самой калитке, повернулась лицом к барыге, спросила еле слышно: