Митька даже обдумал, как появится в деревне.
Три дня носился Митька от кладбища к кладбищу. Ему не везло: то бабу хоронили, то старуху иль ребенка. Под конец пятого дня привезли мужика. В его костюм пятерых Митек можно было бы затолкать, и при том у каждого свое спальное место сыскалось бы.
«Тьфу, черт! Как не везет!» — досадовал человек, поминая покойника вместе с родственниками. Хотел уйти с кладбища, но во время приметил, как возле ограды остановился автобус. Всего трое родственников сопровождали гроб, а в нем ну прямо то, что надо. Митька чуть в пляс не пустился на радостях, но во время вспомнил, где находится. Ему так хотелось вытряхнуть дохлого старикана из нового темно-синего костюма и голубой рубахи, снять с него блескучие туфли и носки, надеть все это на себя, а покойнику отдать своим лохмотья. Ему, мертвому, какая разница, что на нем сгниет? Зато живому Митьке еще как бы пригодилось!
Баланда еле дождался, пока могилу забросают землей, и подошел к вдове, седенькой, подслеповатой бабке, какую держали под руки двое соседей.
Вещи мужа купить хотите? Ну что ж, забирайте! Мне они не нужны. Только вот собрать их надо все в кучу. Сколько запрошу? Договоримся, — назвала адрес.
На следующий день Митька пришел. Ему отдали все, что имел старик. Тут были плащи и пальто, куртки и костюмы, рубахи и свитеры. Одной обуви целый мешок. Митька разжалобил старуху, и та отдала ему все почти даром, за символическую сумму. Баланда не верил в собственное счастье!
«Кончилась непруха! Пришло везенье! Теперь задышу! Жаль, что раньше не додумался до такого. Давно бы все погосты и морги обшмонал. Там в натуру мог примериться, лег о бок с покойным и смотри, подойдет его одежа иль нет?» — переоделся сразу, едва затащил барахло в свою лачугу.
Принаряженного его не узнали вечером бомжи у костров. Удивились сообразительности Баланды. Хвалили впервые за все время. И только один Цыган спросил настороженно:
А от чего умер тот дед?
Хрен его знает. Я не спрашивал. Да и какое дело до того? — отмахнулся Митька.
А вдруг заразный?
Все вместе с ним откинулось! К живым умершее не прилипнет!
Во, пофартило мудаку! Нынче уж не таким заморышем смотрится! Женить его можно! — смеялся Горилла.
У него жена имеется!
Что с того? Этих баб хоть сотню имей, едино мало будет. Вон у Шныря тоже жена! И любовница имелась. Не стало — десяток новых заведет! Потому что мужик до гроба в своем звании дышать обязан! — смеялся Горилла.
А что? Томка умерла? — удивился Митька.
Помогли ей! Зажилась, видать. Кому-то это не по кайфу пришлось.
Митька поторопился покинуть мужиков и побежал в город.
К дому Катьки он домчался за десяток минут. Заколотился в окно суматошно, требовательно.
Выдь сюда! — потребовал настырно, едва завидев девчонку, выглянувшую из-за занавески.
Чего тебе? — вышла на крыльцо.
Гони положняк за Томку! Урыла! А кто навел? Не то ментам вякну…
Сколько хочешь?
Не торгуясь, десять штук!
Приди завтра. Сегодня столько нет.
Ждать не буду! Теперь выкладывай! — потребовал настойчиво.
Подожди немного! Я сейчас! — нырнула в дом. Через несколько минут вышла вместе с Толиком- Пузырем. Митька не удивился.
Похиляли со мной! Я за нее отдам. Она вернет мне долг, — повел Митьку за дома окольными тропинками, известными только шпане.
Куда ведешь? — спохватился Митька.
Здесь путь короче. Уже близко. Чего ссышь? Получишь «бабки» и отваливай! — хмуро ответил Пузырь.
И впрямь, вскоре Баланда увидел тот самый недостроенный дом, где приютилась кодла Кольки-Чирия. Пузырь легко перескочил заполненную водой траншею. За ним Митька. Сбитый на лету сильным ударом по сонной артерии, он даже не увидел руку, не почувствовал боль. Ему попросту нечем стало дышать. Его сшиб с полета пацан. А ведь до берега как до мечты было так близко…
Баланда рухнул в размытую дождями, глубоченную траншею. Сразу с головой. Негромкий всплеск не испугал даже соловьев, заливавшихся в высокой березе возле дома. Через пару минут на поверхность вместе с пузырями всплыла справка, что Митька действительно отбывал срок в зоне, а теперь вот вышел на волю… Больше ничто не выдало случившегося. У каждой ночи есть свой счет к живым…
Егор не удивился, узнав, что Баланда так и не вернулся из города.
Кто-то пошел ковыряться в Митькиной хижине, Горилла даже с места не сдвинулся.
Не трожьте! Подпалите лачугу и все на том! Иначе и этот за собой утянет кого-нибудь! — крикнул бомжам. Но те нашли деньги и, радуясь, вернулись к костру.
Пропить их! На помин души!
А может он живой? — засомневался Цыган.
Давно б нарисовался! — буркнул Горилла.
Может у бабы? Вона как прибарахлился напоследок!
Бабы нынче глядят, что под тряпьем? Барахла они всякого навиделись! Смотайтесь за водярой! Да
жратвы путевой наберите! — посоветовал Горилла, знавший, что Баланда больше никогда не вернется на свалку.
Егор уже виделся с Толиком-Пузырем. Тот рассказал Горилле все, как было:
Ментами грозил и высветил бы нас. Это верняк. Даже получи он свои башли, не успокоился бы. Решил бы тянуть и дальше. С нас и с Катьки. Не захотел остановиться, дурак. А ведь мы и не думали его мокрить. Да и Томку не размазывали. Сам знаешь. Дикое совпадение. Говорят, такое раз в сто лет случается. Упала кадушка с фикусом ей на голову. С четвертого этажа. Она там всегда стояла. С чего звезданулась, кто знает? Мы к ней не прикипались. Если бы сами размазали, то не так, а чтобы знала за что урываем! Но ментам не докажешь. Этим только подкинь повод нас за жопу взять! — вздохнул тяжко.
Все равно, не случись того, Катька пришила бы ее! — отмахнулся Горилла.
Поначалу, когда убили его! Тут же время прошло. Поостыла. Злость обида сменила, потому «бабки» хотела снять. И все на том. А нам не больше надо. Но Баланда не поверил бы, потому его убрал. Теперь уж все! Никому не вякнет про нас.
Горилла глянул на пацана пронзительно. Тот не отвел взгляд. Егор знал парнишку давно.
Он тогда только вернулся из заключения. Как жив остался, сам не раз диву давался. Ведь срок отбывал на Колыме немалый: пятнадцать лет… Каждый день на грани смерти был. И все не верил, что выйдет на волю. Но дожил, дотянул…
Горилла подвинулся ближе к костру, к теплу. Выдохнул тяжелый ком. Вот и теперь остался один. Бомжи побежали в город за жратвой и выпивоном. Хороший повод! Кто от него откажется? Теперь с полными карманами и животами вернутся. Не часто вот так обламывается нажраться на халяву, поминая чью-то душу. Они и не знают, как слинял на тот свет Митька. Да и никому это не нужно.