— Я люблю тебя, —тихо произнесла Диана.
Энди еще раз поцеловал ее, а она начала медленно набирать номер родителей. К телефону подошел отец, но его едва было слышно за шумом и гомоном детских голосов.
— Пап, это я… я хочу извиниться…
— Я очень беспокоюсь о тебе, — перебил он, — я видел, как ты расстроена, и ужасно мучился от того, что не знал, чем могу помочь. — Отец знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, что эта вспышка явилась кульминационным моментом ее страданий, и, наблюдая эту сцену, он чувствовал боль за нее, ему показалось, что он теряет свою дочь.
— Мне кажется, что теперь со мной все в порядке. Наверное, сегодняшний вечер пошел мне на пользу. Но я очень со жалею, если испортила вам День Благодарения.
— Совсем нет. — Он улыбнулся жене, зашедшей в гостиную узнать, кто это звонит. Он шепнул ей, что это Диана. — Это дало всем тему для разговора. И действительно, новости были свежие, — пошутил отец, но мать с грустью посмотрела на него. Наконец-то дочь рассказала им. Она глубоко переживала все случившееся, жалость и сострадание к Диане разрывали ей душу. — Я хочу, чтобы ты звонила нам в любой момент, когда тебе это понадобится. Обещай мне, что с этого момента ты всегда будешь так поступать, хорошо?
— Да, я обещаю, — сказала она, чувствуя себя совсем как ребенок и глядя в другой конец кухни на мужа. Он снял пиджак, закатал рукава и выглядел ужасно занятым. И, в пер вый раз за долгое время, — спокойным.
— Мы всегда с вами, Диана, всегда, когда бы вы ни пожелали.
Глаза Дианы наполнились слезами, так же, как и глаза ее матери, стоящей рядом с отцом и слушающей их разговор.
— Я знаю, папочка. Спасибо. И передай маме и сестрам, что я извиняюсь перед ними за свою выходку. Пожалуйста, пап.
— Конечно, передам. Пожалуйста, береги себя. — Его глаза увлажнились. Он очень любил ее, и мысль о том, что ей плохо, была невыносима.
— Хорошо, папочка. Ты тоже… Я люблю тебя. Повесив трубку, Диана вдруг вспомнила день своей свадьбы. Они с отцом всегда были очень близки, они были близки и сейчас, хотя она и не рассказала ему обо всем. Но она знала, что если бы захотела, то могла бы это сделать. То, что он сказал, была правда: родители всегда были рядом и всегда были готовы помочь, и она это знала.
— Салями, копчености, сервелат, ты готова съесть это все? — спросил Энди, с важным видом подходя к ней. Через одну руку он перекинул полотенце, а в другой держал огромную тарелку с сандвичами. Им вдруг показалось, что они собираются что-то справлять, и это было довольно странное чувство. Но в какой-то мере они действительно праздновали. Они опять нашли друг друга, а это был не пустяк. Они уже были почти на самом дне пропасти, и теперь, вдруг, поняв это, начали потихоньку карабкаться обратно на скалу. Счастливого Благодарения!
* * *
Чарли приготовил для Барби великолепную индейку. Она нигде не задержалась и пришла домой вовремя, все еще чувствуя себя виноватой после годовщины их свадьбы, так что они на этот раз благополучно сели вдвоем за праздничный стол. И все-таки у Чарли было такое чувство, что между ними появилась какая-то трещина. Он осознал это еще некоторое время назад, возможно, когда она вернулась после Дня Труда из Лас-Вегаса, а может, даже раньше. Вернувшись тогда, Барби вся горела от возбуждения, когда рассказывала Чарли о представлениях, на которых они побывали, и о друзьях, которых она повстречала там. Потом звала Чарли пойти с ней куда-нибудь потанцевать, но он чувствовал себя для этого слишком уставшим и в любом случае не считал себя хорошим танцором. Барби начала жаловаться на то, что он запирает ее в четырех стенах, и на то, что он слишком консервативен, даже в манере одеваться. Его одежда действительно не была новой и модной, потому что он уже давно ничего не покупал себе, а только жене. «Может быть, Марк был прав, — размышлял Чарли про себя, — мне действительно не следовало отпускать Барби в Лас-Вегас».
С момента ее возвращения она почти все время проводила с подругами, ходила с ними в кино и на вечеринки, а однажды даже позвонила и сказала, что слишком устала, чтобы ехать домой, и решила остаться »а ночь у Джуди. Он никогда не делал ей замечаний, но, конечно, ему это не нравилось. Он поделился своими проблемами с Марком, и тот опять посоветовал ему держать жену на «коротком поводке», иначе ему придется пожалеть.
И Чарли продолжал тешить себя мыслью о том, что если у них появится ребенок, то все изменится. Барби станет другой, она успокоится. Ей не захочется гоняться за призрачными миражами, и, может быть, даже карьера актрисы перестанет прельщать ее. С июня он больше ни разу не заикался о детях и семье, но с тех пор стал очень внимательным, следя за ее циклами, и все-таки пока еще ничего не произошло. Чарли все еще продолжал приходить домой пару раз в месяц с бутылкой шампанского и почти всегда был уверен, что занимается с ней любовью в самое подходящее время. И если Барби была достаточно пьяна, она даже не вспоминала о предосторожности. Но, несмотря на все его усилия, она так и не забеременела. Чарли даже спросил ее однажды, не принимает ли она противозачаточные таблетки, вспомнив, как Марк предупредил его о такой возможности, но она очень удивилась и сказала, что если он хочет, то она может начать пить их. Но Чарли выкрутился, соврав, что прочитал статью о том, что эти таблетки опасны для курящих женщин, и может быть, она просто скрывает от него, что принимает их. Но она заверила его, что это не так. И все равно Барби не забеременела.
Между тем Марк дал ему имя того специалиста, который вылечил его зятя, и Чарли записался к нему на прием в понедельник, как раз после Дня Благодарения. Он был серьезно обеспокоен. Это ее заявление, что она еще ни разу не забеременела от него, хотя почти не предохраняется, здорово угнетало Чарли, и он хотел провериться как можно быстрее.
— Индюшка просто великолепна, — промурлыкала Барби, и он был доволен. Он сделал вкусную начинку и клюквенный соус, на гарнир был сладкий горох, прозрачные луковицы и запеченный картофель, украшенный алтеем. А на десерт он купил пирог с яблочной начинкой и заботливо украсил его ванильным мороженым.
— Тебе бы открыть собственный ресторан, — хвалила она его.
Чарли сиял от удовольствия, наливая кофе. Она закурила, и он заметил, что жена выглядит так, будто ее мысли где-то очень далеко.
— О чем, интересно, ты сейчас думаешь? — спросил он грустно. Иногда она выглядела такой красивой, но если к ней присмотреться повнимательней, то можно заметить, что она находится где-то далеко и переживает о чем-то. Ему казалось, что Барби с каждым днем отдаляется от него, и он чувствует это, но не может ее удержать.
— Нет, ни о чем особенном… например, какой чудный был этот обед. — Она улыбнулась ему сквозь сигаретный дым. — Ты всегда так добр ко мне, Чарли. — Но казалось, что этого недостаточно, и теперь он уже ощущал это.
— Я стараюсь. Ты ведь для меня все, Барби.