Улочка была узкая. По обеим ее сторонам стояли дома, вдоль тротуаров были припаркованы машины, так что разъехаться было невозможно. Ночь была холодная. От их дыхания поднимались облачка пара.

— Я… — Она покачала головой. — Я не должна была этого делать. Я говорила себе, что не должна этого делать…

Фил ждал. Следил, как пар вырывается изо рта и медленно тает в темноте.

— Я сегодня видела такие вещи… Я не могу, просто не могу после всего этого идти домой. Возьми меня к себе! — сказала она. И совсем тихо, почти про себя, добавила: — Опять.

— Тебе не нужно идти куда-то еще, Марина.

Фил не был уверен, что хотел сказать именно эти слова. Но он должен был их произнести.

Она покачала головой.

— Это не так.

Она подняла голову и посмотрела на него в упор. Глаза в глаза.

Фил не знал, что сказать. Этого мгновения он ждал долгие месяцы. Долгие месяцы мечтал об этом.

Она отвернулась и снова оглядела улицу. Кроме них, здесь больше никого не было.

— Я… я скучала по тебе. Я так скучала!

— Я тоже скучал по тебе, — ответил он, все еще не веря своему счастью.

— Но я не могла. Мы не могли. После такого… — Она вздохнула. — А потом сегодняшний день. Все то, что произошло сегодня… — Она снова посмотрела на него. — Сегодня я увидела то, с чем до сих пор сталкивалась только в книгах. Как я после такого могу пойти к себе домой? — Ее голос совсем ослаб, стал тонким и хрупким, словно детский шепот. — Что, если кошмары будут мучить меня по ночам?

— Я буду рядом. — Он улыбнулся. — К тому же они могут преследовать и меня.

Она улыбнулась, и на ее глаза снова навернулись слезы. Фил нежно обхватил ее руками. Она утонула в его объятиях. Она подняла голову, и их взгляды встретились. Ее глаза, полные слез, сияли в свете уличных фонарей, словно два бриллианта.

Они начали целоваться на холодной узкой улочке.

И Фил, который всего несколько минут назад испытывал невероятную усталость, сейчас чувствовал себя полным сил, как никогда раньше.

Глава 57

Паб «Проем в стене», как явствовало из названия, представлял собой именно проем в стене. Сохранившаяся старая римская крепостная стена, которая опоясывала город и громко называлась его историческим достоянием, за столетия много раз ремонтировалась. У паба, построенного на месте ворот Балкерн Гейт, места вторжения в город древних римлян, тоже было своего рода наследие. Хотя он и располагался неподалеку от центра, тем не менее не привлекал гарнизонных солдат или местных пьяниц. Соответственно, здесь реже случались проявления насилия, а это, в свою очередь, означало, что в этом месте у Клейтона было меньше шансов столкнуться с кем-нибудь из коллег.

Войдя, он, непривычный к подобной обстановке, постарался как можно быстрее сориентироваться. «Паб не для копов», — подумал он, но потом сделал поправку: он мог бы представить зашедшего сюда Фила. Кроме него, пожалуй, больше никого.

На стенах только плакаты с объявлениями о концертах в Центре искусств и спектаклях в расположенном неподалеку театре «Меркьюри», потертые доски пола, специально подобранная разношерстная старая деревянная мебель. За столом расположилась компания людей в перемазанных краской комбинезонах — пришедшие на перерыв декораторы и художники из театра. У стойки бара сидели несколько типов хулиганистого вида. Клейтон решил, что, несмотря на обильный пирсинг и свирепый макияж, они вряд ли могут представлять угрозу для кого-то, разве что передерутся между собой.

Планировка паба казалась бессистемной. Похоже, что с годами здесь добавлялись все новые и новые секции. Отсюда неровности пола, ступеньки вверх и вниз, связывавшие разные уровни. Здесь были открытые пространства и укромные уголки, высокие потолки и совсем низкие, скошенные. Высматривая человека, приславшего текстовое сообщение, Клейтон огляделся по сторонам и поморщился от грохота музыкального автомата: оттуда неслось нечто невразумительное и навязчивое, что он не смог бы оценить никогда.

Он обнаружил ее сидящей на кожаном диване в углу в задней части паба под косыми стропилами, поддерживавшими крышу.

Софи.

Перед ней стоял стакан. «Водка с колой», — решил он. Софи была одета в джинсы, ботинки и блестящую черную дутую куртку. Рядом с диваном Клейтон заметил довольно большой пакет. Он направился к ней, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что в пабе нет знакомых.

— Значит, тебя все-таки отпустили? — сказал он.

— Пришлось. У них на меня ничего не было, — ответила она, делая глоток из своего стакана.

Он сел рядом.

— Я очень рискую, встречаясь с тобой. Надеюсь, дело того стоит.

Она поставила стакан на низкий столик и повела плечами, выставляя грудь. На губах ее блуждала слабая улыбка.

— Я того стою.

Клейтон промолчал.

Настроение Софи мгновенно изменилось. Улыбка исчезла.

— Я ушла от него, — сказала она.

— От Бразертона?

— А от кого еще? — Голос ее звучал мрачно.

Клейтон пожалел, что не заказал в баре выпивку.

— И что он сказал?

Лицо ее осунулось, глаза уставились в стол.

— Я ему еще не говорила. Просто пришла домой, забрала свои вещи и ушла. Он узнает об этом, когда вернется домой.

— Он наверняка взбесится.

— Его проблемы.

Она сделала еще один глоток, на этот раз большой.

Клейтон бросил взгляд на часы. Интересно, что сейчас делают Фил и его команда. Он чувствовал себя скверно из-за того, что не был с ними. Как гарпунер, которому не хватает цели. Он понимал, что это совсем другой случай, но чувствовал себя именно так. Его это смущало. Первой его мыслью было: «Что я скажу маме?» Она всегда так гордилась его достижениями. А теперь его отстранили от самого сложного дела, каким ему когда-либо приходилось заниматься. Конечно, его вины в этом нет, но каково будет ей, когда она об этом узнает? Сейчас он должен был находиться там, с ними, работать, вести расследование. А не сидеть здесь и переживать за свое будущее. Но выбора у него не было. Когда позвонила Софи, он не знал, с чем это связано. Но если речь идет о том, что может как-то спасти его карьеру, он должен идти. Вот теперь он об этом узнал.

— Что ж, желаю удачи. — Он встал, собираясь уйти.

— Что это ты делаешь? — Она удивленно посмотрела на него.

Он обернулся и склонился над ней. Посмотрел прямо в разрез на ее груди.

«Прилично это или неприлично — уже неважно», — подумал он.

— Я ухожу. Говорить нам особо не о чем. Ты бросила его. Желаю удачи!

В глазах Софи вспыхнула ярость. С этим Клейтон никогда раньше не сталкивался.