Быстро присев на корточки, она осторожно, но в то же время очень резко притянула его к себе за лямки комбинезона – так, что он практически свалился ей в руки, как маленький рюкзачок. Потом так же резко выпрямилась и, лихо перекинув вялое Егоркино тельце набок, под руку, сделала первый шаг назад и в сторону – осторожно, на полусогнутых упругих ногах, сильно толкнув плечом стоящую рядом с ней пожилую женщину. А потом побежала – с отчаянием человека, от гибели спасающегося. С шумом в голове. С колотящимся в груди сердцем. Ничего не видя перед собой. Наверное, такое вот оно и есть – состояние аффекта. Об этом состоянии она писала когда-то курсовую по судебной психиатрии… Хорошо написала. На пятерку. А что это за состояние такое – и знать не знала. Бесцеремонным тараном в этом вот самом состоянии продиралась, перла через толпу, через людей, торопливо от нее отпрыгивающих. Туда, к выходу! На площадь! Там таксисты-охотники рядами стоят! Туда, оставляя за спиной возмущенные вскрики, хлопанье чемоданов о плиточный пол, нарастающий шум погони след в след… Главное – не оглядываться! Бежать! Бежать, что есть силы! Можно сказать, лететь по воздуху, отчаянно задыхаясь! Как хорошо, что она в кроссовки да в джинсы догадалась переодеться…
Еще не добежав до ближайшего такси, она уже крикнула на последнем выдохе что-то отчаянное в открытую пассажирскую дверцу. Видимо, правильное что-то крикнула. То, что нужно было. Потому что одновременно со звуком захлопнувшейся за ней от резкого рывка двери завелся и мотор с полоборота, и машина рванула вперед, как перепуганная хищником лань. Прижимая к себе Егорку и оглянувшись, она с удивлением обнаружила, что братья еще только из стеклянных дверей аэропорта выбежать успели. Надо же. А ей казалось, что они у нее за спиной дышат, догоняя… Тоже, наверное, после ее неожиданной наглости в состояние аффекта вошли. Потому что три секунды форы ей точно дали. Хорошо. Плохо только, что они могут так же сейчас в такси прыгнуть…
– У нас что, погоня намечается, что ли? Стрельбы не будет? – то ли серьезно, то ли шутя спросил водитель, молодой парень с худыми жилистыми руками, уверенно вцепившимися в руль.
– Не знаю. Как получится, – еще раз заполошно оглянувшись, проговорила Кира, стараясь побыстрее отдышаться и унять дрожь в руках. – Пока вроде нет никакой погони…
– А ты что, ребенка украла, что ли? – осторожно скосил взгляд парень на уткнувшегося ей лицом в шею Егорку. – Еще и меня сейчас под раздачу подставишь…
– Нет. Я не украла. Это у меня его пытались украсть.
– Ну, это понятно… Это уж конечно… Хрен вас, баб, вообще разберет. Платить будешь по двойному тарифу, поняла? За то, что втянула меня черт знает во что!
– Хорошо. Я заплачу. Конечно же. Как скажете… – снова неловко оглянулась назад Кира, одновременно поглаживая Егорку по влажной трясущейся голове. Обхватив ее шею руками, он весь будто влип в нее намертво, зашелся в мелком дрожании. А может, это и не Егорка дрожал. Может, это она так истово исходила лихорадкой – некогда ей было сейчас разбирать…
– Да не оглядывайся ты, господи… – снова проворчал водитель, выскакивая со всего лету на встречную полосу и лихо обгоняя рейсовый автобус. – Я ж тоже смотрю – вроде никто пока не гонится…
– Да? Спасибо… – пролепетала Кира, благодарно улыбнувшись горячечными сухими губами. Ей все же удалось отдышаться, наконец. И даже набраться смелости попросить: – А можно, я по вашему мобильнику всего один звонок сделаю? У меня батарея села…
– Давай. По двойному тарифу, – мотнул головой парень. – Я добрый сегодня. Возьми там, в бардачке…
Просунув руку под прилипшего Егорку, Кира достала из нагрудного кармана рубашки свой мобильник, нашла занесенный в его память номер Степана, потом, стараясь не трястись пальцами и неловко выглядывая из-за спины ребенка, воспроизвела его на телефоне «доброго» водителя. Длинные гудки долго и нехотя ныли ей в ухо, пока, наконец, заспанный хрипловатый голос не прошелестел недовольно:
– Да, слушаю…
– Степан, это я, ты меня узнал? – чуть не захлебнулась от радости Кира. – Я нашла их, Степан! Они в аэропорту! Хотели улететь новосибирским рейсом… И женщина с ними! Ну, та, которая ребенка забрала…
– А ребенок где? – откликнулся деловым голосом Степан, проснувшись, видимо, окончательно и бесповоротно. – Ты его видела?
– Да. Ребенка я это… увела… – осторожно скосив глаз на водителя, проговорила Кира.
– То есть как это – увела? Украла, что ли?
– Да, можно и так сказать…
– Ну ты даешь, девушка! Ишь, отчаянная какая! Говори приметы тех двоих, я сейчас нашим ориентировку дам… Если что – рейс задержат…
Про приметы она рассказывала майору Степану Григорьеву уже с удовольствием. Приметы тех двоих она хорошо запомнила. И про длинные волосы одного, в мышиный хвостик собранные, рассказала, и про короткую ершистую стрижку другого, и во что одеты, и про цвет глаз, и про рост-комплекцию…
– А они, случаем, за тобой не рванули? – озабоченно переспросил Степан. – Еще не хватало нам погони с участием ребенка…
– Нет. По крайней мере, пока не видно.
– Ладно. Все. Отключаюсь. Потом перезвоню…
– Да я сама тебе перезвоню, Степан! У меня батарея села! Или мне сразу в милицию звонить? Ты скажи мне номер телефона…
Последние слова ее застряли меж короткими гудками отбоя. Без толку и без надобности. Можно сказать, даже во вред. Потому что от слова «милиция» водитель дернул головой и пробормотал себе под нос, судя по всему, что-то очень неодобрительное. Вроде того – еще и ментов ему здесь не хватало. Глянув на него коротко, Кира тут же набрала еще один номер – Ирина Васильевна, в отличие от Степана, ответила моментально. Даже и не ответила, а выкрикнула отчаянно в трубку свое «да, слушаю!».
– Ирина Васильевна, это Кира… Вы поезжайте сейчас к Стасу в больницу, Егорушка у меня… Что? Да, да, я потом расскажу… Нет, к вам я его не повезу, Ирина Васильевна… Мало ли что… Ну да, спрячу… Куда? Я пока не знаю куда. Я сейчас придумаю. Извините, не могу больше говорить…
– Да уж, вляпался я в историю, похоже! – проворчал водитель, сбавляя скорость перед постом ГАИ на въезде в город. – Ты уж меня, девушка, это… В свидетели не привлекай, если что… Куда ехать-то?
А правда, куда ей ехать? Вопрос интересный, конечно. Может, домой? Заявиться к маме с Егорушкой? Ну да, это можно, конечно… Нет, мама не злой и не жестокий человек, она все поймет, но… не сразу. Надо будет долго рассказывать, объяснять, успокаивать, убеждать в необходимости, взывать к пониманию, выслушивать предостережения… Нет. Нету у нее сейчас на это ни сил, ни времени.
К подругам напроситься? Так все сейчас на работе еще. А может… к отцу? А почему бы и нет? Тем более Егорка в ее руках вдруг перестал дрожать, засопел подозрительно в ухо и будто отяжелел сразу. Заснул. Наверное, так на него пережитое подействовало. Детский организм – он лучше знает, как ему от стресса спасаться. Ну и замечательно, ну и пусть поспит. Дотащить бы только его, спящего, до какой-нибудь безопасной кровати. Тоже проблема, между прочим, – сил-то почти не осталось, одно вместо них дрожание нервно-мышечное. И она б сейчас так же вот, как Егорка, провалилась в спасительный сон, появись такая возможность…