Тирль убрал ногу с груди Зарид и бросил на нее быстрый взгляд.
— Пошли со мной.
Она встала, отряхнулась и одарила его долгим страстным взглядом.
— С превеликим удовольствием. — наконец ответила она очень игриво, Он постарался сделать вид, что пропустил ее реплику мимо ушей, повел ее в главное жилое строение. Чтобы попасть в его спальню, нужно было преодолеть два лестничных пролета Тирль шагал впереди Зарид, поэтому не видел, как у нее отвисла челюсть при виде великолепною убранства замка Говардов. Здесь все кричало о богатстве. Ей уже приходилось видеть что-то подобное в поместье Маршаллов, но то выглядело просто конюшней по сравнению с роскошью, которая представилась ее взору сейчас. От начищенных до блеска золотых и серебряных сосудов исходило ровное сияние, на стенах висели дорогие гобелены, а столы были покрыты тончайшими кружевными скатертями.
Они добрались до комнаты Тирля, вошли, и он заперла ними дверь.
— А теперь ты расскажешь мне, что тебе здесь понадобилось. Не иначе как твой братец подослал тебя, чтобы ты попыталась склонить меня закрепить за ним право владения нашим имуществом. Он уже прознал, что мой браг при смерти? Так ведь? Говори же!
И тут он потерял дар речи, потому что Зарид начала срывать с себя одежду. Она собиралась побеседовать с ним по душам, объяснить, что явилась сюда по собственной воле, потому что хотела быть с ним. Хотела рассказать, что нелегко отвоевала свою свободу. Этому предшествовали многочисленные стычки с Роганом. Но она прекрасно осознавала, что одних слов будет мало, чтобы вернуть Тирля. Это он всегда использовал свой дар красноречия, чтобы убедить ее сделать то, чего ему хотелось, и всегда преуспевал в этом. Выходит, если уж ей точно не победить Тирля в словесном поединке, нельзя хотя бы позволять ему проделать это с ней.
Ноги Тирля будто вросли в землю, когда он немигающим взглядом следил за тем, как она развязывает и срывает с шеи платок, затем стаскивает через голову рубашку. С тех пор, как он покинул замок Перегринов, он не спал ни с одной женщиной. Потому что ни одна не привлекала его физически. Впрочем, ради развлечения он был не прочь затащить в постель то одну, то другую миловидную горничную. Это были очень покладистые девушки. Они соглашались на предложения Тирля так поспешно и охотно, что не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять — они уже предвкушают, как в их карманах позвякивают полученные в награду золотые. И тогда душу Тирля начинали бередить непрошенные воспоминания о том, как Зарид дарила ему свою любовь не ради его денег, а ради него самого. Она отдала ему всю себя, без остатка, когда окончательно удостоверилась в том, что он не враг ей.
— Не надо, — прошептал он.
Но Зарид уже полностью избавилась от одежды. Она постояла немного перед ним, а потом в буквальном смысле слова бросилась на него. Он стиснул ее в объятиях, ее ноги сплелись вокруг его талии. Его руки скользили по ее округлым ягодицам, а губы яростно впились в ее рот. Не прошло и минуты, как его панталоны очутились на полу, и он вошел в нее.
Они занимались любовью как двое безумцев, изнемогающих от взаимного желания: быстро, неистово, так, как только крепкие молодые тела могут познавать друг Друга.
Когда они закончили, Зарид оказалась отчасти сидящей на полу, отчасти вжатой в большой деревянный сундук, а спина Тирля представляла собой замысловатый зигзаг. В нормальных условиях ни один человек не смог бы так причудливо изогнуться.
Тирль застонал.
— Ты меня чуть не убила. — Когда он немного отдышался и снова обрел способность двигаться, то поднял ее на руки и отнес в постель, опрокинулся навзничь на кровать, потянув Зарид за собой, и накинул на них обоих покрывало.
Она несколько мгновений лежала неподвижно, переполненная счастьем, но еще не избавившаяся до конца от своих опасений. Она проникла в замок Говардов четыре дня тому назад. В течение этого времени она часто встречала Тирля, но он не замечал ее до сегодняшнего дня. Зарид не находила себе места от тревоги — ведь вполне могло случиться так, что Тирль совершенно охладел к ней. Но когда сегодня они столкнулись лицом к лицу, она увидела гнев, сверкавший в его глазах, когда он узнал ее, то поняла, что боязнь потерять его была совершенно необоснованной: он по-прежнему принадлежал ей душой и телом.
Зарид потянулась к нему и чмокнула в подбородок.
— Ты меня прощаешь?
— Нет. — Это произнесли его губы, а рука тем временем блуждала по ее волосам, и глаза светились любовью.
— Тогда мне придется предпринять что-нибудь похлеще, чтобы сломить твое сопротивление. Когда ты немного придешь в себя после нашего сегодняшнего приключения, я придумаю что-нибудь новенькое, еще более соблазнительное для твоего тела.
— Даже так? — Заявление Зарид, казалось, пробудило в Тирле живейший интерес, но потом он сгреб в кулак ее волосы и с силой потянул, заставив ее откинуть голову назад и посмотреть ему в глаза.
— Что тебе все-таки здесь нужно, малышка? Наверное, твой брат притаился где-нибудь в окрестностях замка и поджидает, когда ты ночью откроешь ему ворота?
— Ты можешь всю ночь напролет не смыкать глаз и сторожить меня, — предложила она, потершись животом о его бедра.
Тирль еще крепче прижал ее к себе.
— Ты — проклятье всей моей жизни. Черт меня дернул взглянуть тогда в сторону людей моего брата и узнать тебя. И зачем я вообще положил на тебя глаз? Жил бы себе сейчас преспокойно и горя не знал.
— На самом деле ты так не считаешь. — Зарид приподнялась и пристально смотрела на мужа. — Не упрекай меня в вероломстве. Я здесь не ради мести, а ради нашей любви, — сказала она нежно. — Я уже давно порывалась бросить все и помчаться к тебе, но Лиана умоляла меня повременить немного. Каким-то образом ей удалось раздобыть сведения о состоянии твоего здоровья. Я… — Она заколебалась.
Тирль прищурился.
— Не вздумай ничего скрывать от меня.
— Ладно. — Зарид перевела дыхание. — Я полагаю, что это жена твоего брата послала нам весточку, что ты поправляешься. — Зарид провела пальчиком по щеке Тирля. — Когда ты находился на грани жизни и смерти, мы целые дни проводили в часовне, не вставая с колен, моля Бога, чтобы он пощадил тебя. Потом в Морей приехала Энн Маршалл и присоединила свой голос к нашим смиренным мольбам.
Тирль кивнул. Возможно, Бог действительно услышал молитвы женщин.
— Однако бьюсь об заклад, что твоих братьев особо не печалило то обстоятельство, что, возможно, на земле скоро станет одним Говардом меньше.
— Напрасно ты так. — Зарид помолчала. — Роган здорово изменился. В это трудно поверить, но теперь он действительно совсем другой. Думаю, на него повлияло то, что он едва не потерял своего ребенка и был близко к тому, чтобы стать убийцей человека, который вернул ему сына. Похоже, именно сейчас до него начала доходить справедливость слов, которые Лиана неустанно повторяла ему на протяжении нескольких лет. Только теперь, когда его собственный сын был на волосок от гибели, он понял, как это страшно — растить детей, а потом так бессмысленно терять их. Он хочет, чтобы его малыши не знали горестей и забот, радовались жизни, спокойно взрослели, чтобы потом произвести на свет собственных детей.