— А Сэм?
— Вот его действительно трудно раскусить. ‘Ринг вскочил на коня.
— В общем, попытайся разведать, что им известно. Узнай также, на чьей они стороне, и, — он помедлил, — узнай, кто их нанял. Увидимся, когда я ее найду, — крикнул он уже на скаку.
‘Ринг ехал по лагерю старателей, изо всех сил стараясь не думать о боли в голове и ярости в душе. Он винил лишь себя за то, что ее похитили, за то, что он не оказался более бдительным.
Ночью, да еще в городке, где жило несколько сот человек, ведущих совершенно беспорядочный образ жизни, узнать что-нибудь по следам было совершенно безнадежным делом. Все, что оставалось ‘Рингу, это спрашивать. Где-то через час ему встретились двое старателей, которые на его вопрос о Мэдди ответили, что да, они видели четверых мужчин, скакавших на запад, и оперная певица сидела на лошади впереди одного из них.
— Как вам она показалась? Испуганной?
— Красивой! — ответил один. — Я сказал ей, что она поет просто здорово, и она мне кивнула. Правда, не улыбнулась.
— Как ты думаешь, куда ее могли повезти?
— Я не спрашивал, но по этой дороге всего пять или шесть лагерей. Правда, я не ездил по ней вот уже недели две, так что могли появиться и новые.
‘Ринг поблагодарил мужчин и начал осторожно спускаться по крутой, изрытой глубокими колеями тропе. Деревья по обе ее стороны почти все были лишены коры, так как старатели частенько использовали ее в качестве тормоза для своих фургонов при спуске или подъеме.
Взошло солнце, а он все еще ехал, внимательно рассматривая землю в надежде обнаружить хоть какие-нибудь следы, которые могли бы подсказать ему, куда ее повезли. ‘Ринг надеялся, что ей известно что-нибудь о выслеживании, по крайней мере достаточно, чтобы оставить для того, кто будет искать ее, какой-нибудь знак. Солнце уже поднялось довольно высоко, а он все еще ничего не обнаружил. Где-то около полудня ‘Ринг подъехал к развилке. Остановившись, он достал из седельной сумки флягу с водой и сделал несколько глотков.
Он мог поехать по любой из простиравшихся перед ним двух дорог: шансы ошибиться в обоих случаях были абсолютно равны. Положившись на судьбу, ‘Ринг свернул направо. Однако не успел он проехать и пятидесяти футов, как над головой у него просвистела стрела и вонзилась в дерево немного впереди и слева от него. На мгновение ‘Ринг замер. Это была стрела кроу, точно такая же, как и в прошлый раз.
Медленно ‘Ринг приблизился и выдернул стрелу из дерева. Не была ли она еще одним предупреждением? Разглядывая ее, он вдруг понял: стрела означала преграду. Он выбрал не то направление! Итак, индеец знал, куда повезли Мэдди. Знал, но не последовал за ней. Почему?
‘Ринг поднял голову и внимательным взглядом окинул горы. Глаз его не заметил ничего необычного… Потому что она в безопасности, наконец сообразил он. Ее похитили, но ей ничто не угрожает. Он повернул коня и, возвратившись к развилке, поехал по левой дороге. У него больше не было никаких сомнений, что он найдет Мэдди. Проехав около десяти миль, ‘Ринг вновь оказался перед развилкой, но на этот раз, когда он свернул направо, стрелы не было. Солнце уже клонилось к закату, когда он наконец увидел перед собой прилепившийся к горе лагерь старателей, в котором, судя по количеству хибар и палаток, проживало не более пятидесяти человек.
Мэдди он отыскал мгновенно. Она сидела на бревне в окружении мужчин, у которых был абсолютно несчастный вид.
— Ну хоть одну песню.
— Пожалуйста, мэм.
— Мы вам заплатим.
— Мы передадим вам права на участок.
— Пожалуйста, спойте…
При виде этой картины ‘Ринг едва не рассмеялся. Платье на Мэдди было все в пыли, волосы растрепались, но она восседала на этом бревне, словно королева в окружении своих подданных.
— Похоже, ничего у вас, ребята, не выйдет, — проговорил он, подходя к ним сзади. — Она самая упрямая женщина на свете. Никому еще не удавалось заставить ее сделать то, чего ей не хочется.
‘Ринг улыбнулся ей поверх голов мужчин, и Мэдди ответила едва заметной улыбкой, которая словно говорила: я знала, что ты приедешь, но почему это заняло у тебя столько времени?
Он пробрался к ней сквозь толпу окружавших ее мужчин, наступив мимоходом на тех, кто лежал на земле, и протянул ей руку. Ухватившись за нее, она поднялась, и они начали пробираться назад. Старатели вполголоса продолжали уныло канючить, чтобы она что-нибудь им спела, но никто не сделал попытки их остановить.
Медленно ‘Ринг подвел Мэдди к коню, помог ей сесть, затем сел сам позади нее. Все так же медленно, продолжая сжимать в руке пистолет, он выехал из лагеря. Ни один из мужчин, на лицах которых была написана откровенная печаль, даже не тронулся с места.
— Вы можете теперь расслабиться, — произнесла Мэдди. — Они за нами не поедут.
— Ублюдки, — пробормотал ‘Ринг вполголоса. — Как только мы немного отъедем, я вернусь и…
Она положила ладонь на его руку.
— Пожалуйста, не надо. Они не хотели мне сделать ничего плохого.
— Плохого! Да у меня голова раскалывается так, будто по ней проехал фургон, Сэм ранен, а вы говорите, что они не хотели сделать ничего плохого.
— Они были пьяны, но вообще-то со мной такое уже бывало.
— Понимаю. Вы привыкли к похищениям. Этого и хотел тот человек, что приходил к вам позавчера? Чтобы вы ему спели?
На этот вопрос она не собиралась отвечать.
— Эти мужчины, — проговорила она, делая ударение на первом слове, — хотели послушать, как я пою, а для певицы моего уровня похищение не является такой уж необычной вещью. В России, например, студенты, после того как я пела царю, выпрягли лошадей из моей кареты и оттащили ее к какому-то мрачному маленькому пансиону. У них не было денег даже на самые дешевые билеты, но им очень хотелось меня послушать.
— И вы для них спели?
— Нет. Конечно, мне этого очень хотелось, так как я была польщена их вниманием, но, если бы узнали, что я, как птица в клетке, могу петь в неволе, кто-нибудь наверняка заточил бы меня в клетку навсегда. Я этого очень боялась.
Помолчав немного, он грубовато сказал:
— Ну-ка, откиньтесь назад.
Мгновение Мэдди колебалась, но она чувствовала себя такой уставшей, что не могла отказаться от приглашения и прислонилась к нему. Голова ее оказалась как раз у него под подбородком.
— Кто же сопровождал вас все эти годы в ваших поездках? — В голосе ‘Ринга звучал гнев.
— Джон. Джон Фэрли, мой импресарио.
Она чувствовала его своей спиной, чувствовала, как в нем все еще клокочет гнев.
— А где деньги, которые вы заработали? И раз уж мы об этом заговорили, кто занимается вашими деньгами здесь, на золотых приисках?
— Не знаю, — ответила она сонным голосом. — Моими деньгами всегда занимался Джон. А сейчас, вероятно, Фрэнк или Сэм. Не думаю, что это Эдит.