Мэдди отвернулась, не в силах смотреть ему в глаза.
— Когда-нибудь, мисс Уорт, вы поймете, что можете мне доверять.
— Мой отец говорил, что люди должны заслужить доверие.
— А все, что говорит папочка, закон.
— Что вы хотите этим сказать?
— Вы упоминаете своего отца… постоянно. — ‘Ринг откусил кусок цыпленка. — И всегда говорите о нем так, словно он Бог. Полагаю, ваш отец отличный каптёр?
— Лучше всех! Он самый лучший на свете. Он честный, добрый, хороший и… — Она скривилась, увидев, как он усмехнулся. — И у него есть чувство юмора.
— У любого, кто испытал то же, что и я в последние дни, и при этом не сошел с ума, должно быть просто огромное чувство юмора.
— Вы сами во всем виноваты. — Несмотря на все свои добрые намерения, Мэдди чувствовала, что в ней начинает закипать злость. — Почему бы вам не возвратиться туда, откуда вы явились, и не оставить меня наконец в покое?
— Предоставив полную свободу тем, кто за вами следит?
— Из всех, кто следит за мной, докучаете мне только вы, капитан. — Она поднялась, чтобы уйти, но он поймал ее за юбку.
— В чем дело? Разве у вас совсем нет чувства юмора? Что это вы вдруг так разозлились?
Мэдди посмотрела на него сверху вниз, не понимая, смеется ли он над ней или говорит серьезно.
— Ну же, — продолжал он. — Вам ведь не хочется уходить, признайтесь. Знаете, что я думаю, мисс Уорт?
— Нет, и мне это совершенно безразлично.
— Я думаю, что уже многие годы в вас видят скорее легенду, чем обычного человека. Полагаю, вы никого не подпускаете к себе настолько близко, чтобы могли возникнуть какие-либо сомнения по поводу вашей истории о том, что вы герцогиня из Ланконии. А с вашим дивным голосом вы любому вскружите голову, да так, что он потеряет последние остатки разума.
— Вы уверены? — она постаралась задать вопрос как можно более надменным тоном, но ей не вполне это удалось.
— Вы рассказывали мне о своем импресарио, но, насколько я могу судить, его интересовали лишь ваши гонорары. Скажите мне, как давно вы видели кого-нибудь из своей семьи?
К полному своему ужасу, Мэдди вдруг почувствовала, как глаза ее наполняются слезами.
— Пустите меня, — проговорила она, дергая за юбку. — Я не обязана все это выслушивать.
— Да, конечно, вы правы, — произнес он тихо; в его голосе слышались нотки раскаяния. — Я не хотел…
‘Ринг замолчал, и в этот момент оба они услышали в кустах какой-то шум. Звуки доносились с противоположной стороны от лагеря, так что тот, кто их производил, должен был идти сверху.
Она никогда не думала, что кто-нибудь может двигаться так быстро. Только что капитан Монтгомери сидел на земле и вот в следующую же секунду уже лежит на ней, прикрывая ее своим телом и увлекая вниз, к подножию холма.
Тело Мэдди едва касалось земли, так как, обхватив руками и прижав к груди, он защищал ее со всех сторон, и никакая опасность — будь то пуля или стрела — ей не грозила.
Оказавшись в густых зарослях кустарника, футах в пятидесяти от подножия, она попыталась заговорить, но он мгновенно прижал ее лицо к своей груди, заставив сразу же умолкнуть.
Шум тем временем становился все громче, и сначала она, а потом и он узнали наконец его причину.
— Лось, — прошептала она у самого уха ‘Ринга, и он согласно кивнул.
Продолжая лежать на ней, полностью ее прикрывая, он слегка повернул голову, позволив Мэдди сделать то же самое, и они увидели не лося, а оленя, стоявшего на вершине холма, с которого они только что скатились. Олень стоял неподвижно и смотрел на них, пытаясь, очевидно, решить для себя, представляют ли они какую-нибудь опасность. ‘Ринг поднял руку, и в то же мгновение олень исчез в кустах.
— С вами все в порядке? — спросил он, приподнимаясь на локте и окидывая ее внимательным взглядом.
— Кажется, да, — ответила Мэдди и начала выбираться из-под него, как вдруг почувствовала, как что-то ее укололо.
— Похоже, у меня в плече колючка.
Он скатился на траву, сел и, перевернув ее на бок, вытащил у нее из плеча две колючки кактуса.
— Готово. Еще есть?
— Вроде нет.
Она пошевелила плечами и, окинув взглядом крутой, сплошь заросший кактусами склон холма, с которого они только что спустились, невольно поежилась, представив, что было бы, не будь на ней нижних юбок и корсета.
— Никогда не видела такой быстрой реакции, — вновь поворачиваясь к ‘Рингу, сказала она. — Благодарю вас.
— Ничего такого, что не сделал бы хороший каптёр — или ваш отец.
Мэдди открыла было рот, собираясь сказать, что она думает по поводу этого замечания, но неожиданно для себя самой улыбнулась.
— Неужели я и в самом деле говорю об отце в таком восторженном тоне?
Он тоже улыбнулся и кивнул.
— Вы готовы теперь возвратиться к себе в палатку?
— Да, — ответила она и бросила взгляд на свою юбку, намереваясь ее почистить. Весь подол был сплошь утыкан колючками. — А ну-ка, повернитесь.
— Я думаю, вам лучше возвратиться к себе. У вас были два очень тяжелых дня, завтра вы выступаете и…
— Повернитесь, я сказала.
— Мисс Хани будет вас искать.
— Да Эдит наплевать на меня. Окажись она здесь, она бы палец о палец не ударила, чтобы мне помочь. Если вы не понимаете по-английски, — Мэдди все еще переживала из-за его замечания по поводу пробелов в ее образовании, — как насчет итальянского? «Distogliere il viso». Французского? «Trailer ave dedain». Или, может, вы поймете, если я скажу по-испански? «Dejar libre». — Она испытала истинное наслаждение, увидев его недоуменный взгляд. Это отучит его говорить с презрением о ее образовании.
— Что вы от меня хотите? Чтобы я повернулся кругом? В сторону? Оказал холодный прием? Или пустился во все тяжкие?
Со всех трех языков он перевел прекрасно.
— Вы и правда можете кого угодно вывести из себя, — воскликнула Мэдди, схватив ‘Ринга за руку и безуспешно пытаясь его повернуть, пока он наконец не сделал это сам. Вся спина у него была сплошь утыкана колючками, причем все они, скорее всего, вонзились в кожу, легко пройдя сквозь тонкую хлопчатобумажную ткань армейской рубашки. Сквозь плотную шерсть брюк колючки, к счастью, не проникли, хотя и торчали из нее повсюду.
— Рискуя вновь вывести вас из себя, должен, однако, заметить, что ваши познания в языках не производят на меня слишком большого впечатления. Вот если бы вы знали, что сталось с теми деньгами, которые вы заработали за все эти годы, тогда я удивился бы по-настоящему.
Она выдернула у него из рубашки колючку.
— Вас интересуют мои деньги?