Джеми не сразу сообразил, что она имеет в виду, но потом заметил, что держит в руках красивый кинжал с позолоченной рукояткой, который отец подарил ему много лет назад. Давным-давно украшавшие его драгоценные камни были проданы и заменены на цветные стекляшки, однако позолота сохранилась и ярко блестела, когда на нее падали лучи солнца.
Он грустно усмехнулся.
— Я и забыл, насколько хорошо ты знаешь меня. Он расположился на подушке у ее ног и, положив голову ей на колени, закрыл глаза. Беренгария нежно перебирала его волосы.
— Никогда не встречал женщину, способную сравниться с тобой по красоте.
— Разве не глупо с твоей стороны говорить, что мы близнецы?
Он поцеловал ее руку.
— Я стар, уродлив и весь в шрамах, а ты не тронута временем.
— Нетронута, именно так, — пошутила Беренгария, намекая на свою девственность.
Но Джеми не улыбнулся. Он поднял руку и помахал ею перед лицом девушки.
— Бесполезно, — проговорила та и ухватила его за руку. — Я ничего не увижу, даже если зажечь лучину у меня перед глазами. Я слепа, а какому мужчине нужна слепая жена? От меня нет никакой пользы, лучше бы я умерла при рождении.
Стремительность, с которой Джеми вскочил на ноги, изумила ее.
— О Джеми, прости меня. Я не хотела… Я просто не подумала. Пожалуйста, садись рядом. Дай мне дотронуться до тебя. Пожалуйста.
Джеми вновь опустился на подушку. Его сердце учащенно стучало, и причиной этому было чувство вины. Они с Беренгарией были близнецами, но Джеми оказался очень крупным ребенком, и ему потребовалось много времени, чтобы появиться на свет. Когда же настал черед Беренгарии, она появилась обмотанная пуповиной, и вскоре обнаружилось, что девочка слепа. Повитуха утверждала, что во всем виноват Джеми со своей медлительностью, поэтому он жил с чувством вины перед красавицей-сестрой.
Он всегда старался быть рядом с ней. Ни разу терпение не изменило ему, никогда ее общество не утомляло его. Он помогал ей во всем, учил лазать по деревьям и даже ездить верхом, вдвоем они прошли десятки миль по холмам.
Все считали Джеми чуть ли не святым, за исключением их брата Эдварда. Когда кто-то хвалил Джеми за то, что он отказывается от игры со своими сверстниками ради того, чтобы повести слепую сестру в лес за ягодами, Эдвард обычно говорил: «Он украл у нее зрение, верно? Так почему же ему не делать все возможное, чтобы вернуть его ей?»
Джеми набрал в грудь побольше воздуха.
— Итак, никто не рассказал мне, что творил Эдвард, только из-за этой гордости, — заметил он, возвращаясь из воспоминаний в действительность.
Вина лежала на его сердце тяжелым грузом. Вина за то, что он так надолго оставил слепую сестру, вина за то, что произошло после его отъезда.
— Хватит тебе заниматься самобичеванием, — проговорила Беренгария.
Она слегка потянула Джеми за волосы, и он, подняв голову, посмотрел на нее. Трудно было поверить, что такие прекрасные голубые глаза с длинными пушистыми ресницами ничего не видят.
— Ой! — с улыбкой воскликнул он и, когда она отпустила его волосы, поднес ее руку к губам. — Я ничего не могу поделать с чувством вины. Оно постоянно мучает меня. Я знаю, что собой представляли отец и Эдвард.
— Да, — поморщилась Беренгария. — Отец носа не показывал из своей комнаты, а Эдвард оказался самой настоящей свиньей. Он был опасен для всех деревенских девочек старше десяти лет. Он умер молодым, потому что дьявол слишком сильно полюбил его и захотел, чтобы он всегда был рядом.
Джеми против воли рассмеялся.
— Я так скучал по тебе все эти месяцы.
— Годы, дорогой братец. Годы.
— Ну почему женщины помнят какие-то мелочи? Беренгария дернула его за ухо.
— Хватит говорить о твоих женщинах. Лучше расскажи мне о данном тебе поручении.
— Как же ты великодушна! Ты представила все так, будто мне предстоит отправиться на поиски Святого Грааля, а вовсе не сопровождать богатую наследницу по стране.
— Но так и есть, если дело касается тебя. Меня всегда удивляло, что вы с Эдвардом родные братья.
— Иногда я спрашивал себя: а кто же его отец, если учесть, что он родился через пять месяцев после свадьбы наших родителей, — цинично заметил Джеми.
Если бы эту мысль высказал кто-нибудь другой, Беренгария бросилась бы защищать свою дорогую матушку, чей рассудок давным-давно помутился.
— Однажды я спросила маму об этом.
— И что же она ответила? — Джеми не скрывал своего изумления.
— Она взмахнула рукой и проговорила: «В то лето вокруг меня было так много красивых молодых людей, что я, боюсь, и не вспомню, кто именно из них».
Первой реакцией Джеми был гнев. Однако он сказал себе, что слишком хорошо знает свою мать, чтобы обижаться, и, успокоившись, улыбнулся.
— Если ее семья обнаружила, что она беременна, то для нее не было лучше мужа, чем отец. Я так и представляю себе, как его мать подходит к нему и говорит: «Сынок, отложи эту книжку. Настало время жениться».
— Ты думаешь, в свою брачную ночь он тоже читал?
О Джеми, неужели ты считаешь, что и мы?.. — Глаза Беренгарии расширились.
— Даже ученые время от времени отрываются от книг. Если бы ты могла взглянуть на нас и наших двоюродных братьев и сестер. Ведь мы же похожи. А Джоби так вообще копия отца.
— Да, — согласилась Беренгария. — Значит, ты тоже над этим задумывался?
— Раз или два.
— Наверное, в те разы, когда Эдвард пихал тебя в кучу навоза? Или привязывал к ветке дерева и уходил? Или когда он ломал твои вещи?
— Или когда он обзывал тебя, — тихо произнес Джеми. Внезапно его глаза блеснули. — Или когда он пытался выдать тебя за Генри Оливера.
Беренгария застонала.
— Генри все еще продолжает упрашивать маму.
— У него все еще мозгов, как у морковки?
— Скорее, как у редиски, — мрачно ответила Беренгария, которую охватывало отчаяние при мысли, что единственное предложение о замужестве она получила от такого человека, как Генри Оливер. — Пожалуйста, давай не будем об Эдварде и о том, как он проматывал те крохи, что у нас были. И больше ни слова о… об этом человеке! Расскажи мне о своей наследнице.
Джеми собрался было возразить, но промолчал. «Его» наследница имела прямое отношение к азартным играм, кутежам и вообще непотребному поведению его «брата» Эдварда. По мнению Джеми, такой негодяй просто не заслуживал того, чтобы называться братом. Пока Джеми сражался за королеву, подвергал опасности свою жизнь, Эдвард распродавал все, чем владела семья, чтобы покупать лошадей (которые спустя короткое время ломали шеи и ноги из-за его небрежности), дорогую одежду (которую он терял или рвал). Деньги также были ему нужны для азартных игр (в которых он всегда проигрывал).